165 
Мелькнуло спасительное: как они запрашивают, так и мне бы дальше? До корпусных?
– Есть ли время сговориться с командующими армиями? Но уже настолько не было времени, но уже настолько некогда думать:
– Время не терпит. Дорога каждая минута. И иного исхода нет. Государь колеблется, единогласные мнения Главнокомандующих могут побудить его принять решение, единственно возможное для спасения России и династии.
Иного исхода нет!?. Решение – единственно возможное!?. И – ни минуты для решения! Пот прошибал под кителем и в волоса. И – ещё гнали, хуже:
– …При задержке решения Родзянко не ручается, всё может кончиться гибельной анархией. Надо также иметь в виду, что царскосельский дворец и августейшая семья охраняются восставшими войсками…
Об армейских командующих – не ответила Ставка.
Но – и от Эверта не могла она требовать рявкнуть «так точно»!
– Больше ничего не имею, – отрезал Эверт.
– Имею честь кланяться, – невидимо улыбался Клембовский.
И остался Эверт – с непроглоченной тушей вопроса, – большею тушей, чем был сам.
И – на самое короткое время.
А – повернуть сейчас несколько дивизий и идти из Минска на Могилёв?… Тут совсем недалеко, завтра можно взять Могилёв.
Но – дальше? Но бунт – в Москве. Но если бы в Могилёве был Государь и сказал бы одобрение, – а как же всё одному? Против – всех?
Спрашивать трёх командующих? Горбатовский, Смирнов, Леш?… Разве что время оттянуть, а что они скажут?
А ответ – немедленно!
И ведь как: для сохранения армии. Для победы над немцами. Для спасения России! для спасения династии!
Однако, Государь колеблется?
Кто это может проверить, вырвать из стеклоглазого Рузского?
Но и: царская семья – в руках мятежников!
Никогда ещё Эверт не бывал обязан такое трудное – решить так быстро. Такое высокое, обширное и в общем не военное – простой армейской головой.
Нет! Позвал Квецинского:
– Запросите Ставку, пусть сообщат, как ответили Рузский и Брусилов.
Совсем ничего не ответить? Но запрос был – как бы от Государя? (Этого не проверить). А на запрос Государя как сметь не ответить?
Но – и что ж он напишет?
Не о своём же смятении. Не о своей же беспомощности. Да, спасение России от порабощения Германией – это на первом месте, так. И спасение династии – да, это понятно. Эверт и принимает все меры, чтоб оберечь армию от всяких сведений о положении в столицах. Но там-то что творится! А на Балтийском море! Это ужас! И это – анархическая банда, не регулярный порядочный противник, против него нет боевого опыта. Эверт не имеет такого опыта. А если – начнёт заражаться и армия?…
Да как можно самостоятельно решиться на военные действия?… Надо поступать как все. Как остальные.
А в дверях вот он и Квецинский:
– Отвечают: и Рузский, и Брусилов – оба согласны с предложенным. Наштаверх просит поспешить с решением.
Опять поспешить, о Боже, куда ещё быстрей!
Поддержать ходатайство, если согласен… А если – не согласен?…
Там, на юге, Сахаров и Колчак, может быть, думают и иначе, но не перепрыгнуть через Брусилова, не послать связного птицей.
Так что, может быть…? Может быть и правда?… Чем-то же надо прекратить беспорядки?
При создавшейся обстановке… не находя иного исхода… измученным умом… исхода , который невозможно вымолвить или написать пером, но вы, Ваше Величество, знаете… понимаете… Безгранично преданный Вашему Величеству верноподданный может только умолять… Во имя спасения родины и династии… Если этот исход – единственный?… И может спасти Россию от анархии?…
И если так ответить – то Его Величество поймёт!
И насколько сразу легче самому! Заодно с остальными.
Да ведь и царские дети в руках мятежников, как же быть?…
Вот так мы попадаем иногда… Сила солому ломит… Написал ли бы Эверт это всё или не написал бы, но пока он мучился и набрасывал, – пришло из Ставки подтверждение ночному своеволию Алексеева:
«Государь император приказал вернуть войска, направленные к Петрограду с Западного фронта, и отменить посылку войск с Юго-Западного».
Вот как! Вот урок! Государь – отнюдь не колебался, значит!
Он сам – вот прекращал борьбу.
Он – знал, что делал.
И Эверту оставалось только…
И насколько легче!…
321
Мгновенный брусиловский ответ положил хорошее начало консилиуму главнокомандующих.
165 
