Последние отзывы

  459  

Нарушить свою гордость, послать к нему делегацию? Да! И сегодня же, не медлить! Вот, с Приказом №2. И послать делегацию самую крепкую, которая сумеет потребовать. Прежде всего, конечно, – Стеклова. (Его теперь выдвигали всюду, где нужен советский таран, уже ощутили в нём силу.) Затем Скобелева. (Становился и он постоянным представителем Совета всюду и везде.) А вот и Соколов! – как раз вкатился в заседание – в комиссию его, он же Приказ №1 писал, пусть и выражает министру убеждения. Ты же специалист, так и доводи до конца!

Соколов – охотно! Побежал звонить в канцелярию военного министра.

Но кого-то же послать и для смягчения, дипломатически? Гвоздева, они с Гучковым работали вместе, тот его знает хорошо. (Сам Гвоздев – в другой комнате, в комиссии по труду.) Да кого-нибудь из офицеров. Филипповского – он и наш, и в Военной комиссии, и в курсе всего. Ну, и одного солдата.

Нести Гучкову Приказ №2 – и требовать? Подписи под ним! Мало! пусть вот он от себя, а не от Совета устанавливает всеобщую выборность офицеров! А что ж, товарищи, мы должны быть последовательны в своих демократических принципах: как можно признать офицерами всех назначенных старорежимных?… А Гучков даже отдание чести уклоняется отменить.

Решили.

Теперь Чхеидзе имел важное сообщение. Ему было поручено провести переговоры с правительством об арестовании всего дома Романовых. Приходят тревожные слухи: сейчас Николай почему-то в Ставке и свободен там, а по слухам собирается в Киев и как бы не в Крым. Чхеидзе заявил правительству о решении Совета и настаивал: немедленно к исполнению! Правительство – и возражать не возражает, а вялое, ни к чему не способно. Один из благоприятствующих министров (кто? Некрасов…) заявил, что правительство готово облегчить Исполнительному Комитету, если он захочет арестовать сам.

А – сами они?! Не хотят ручки пачкать?

Нет, заставить их самих! Это, товарищи, очередной буржуазный манёвр: перетолкнуть арест на нас. Мы – конечно можем, мы – всегда успеем, но они правительство, и они первые обязаны. Николай Семёнович, настаивайте, чтоб они сами!

Последние сведения: Николай Романов желает прибыть в Царское Село.

Это хорошо, тут его взять ничего не стоит. А в Ставке могут быть трудности, там генералитет, контрреволюционное гнездо.

А другие Романовы?

С другими Романовыми слегка подождать, а то спугнём. Не всех сразу.

Но что делать с Николай Николаичем? Ведь они под сурдинку отдали ему Верховное Главнокомандование!

Совету депутатов не присылаются обязательные экземпляры военных приказов, а надо бы. Уже три дня, как по всей армии гуляет приказ Николай Николаича, и вот он только теперь тут. И что ж он строчит? Что он назначен волею государя императора! И председатель Львов – тоже волею императора! И перечисляет министров, получается – и они волею императора. Вот как они свои чёрные кольца плетут. А мы – всё пропускаем.

Так заставить правительство этот приказ немедленно отменить! Гучкову, поручить делегации: отменить!

Николай Николаича самого надо отменить. Как можно доверять ему армию? Он же в два счёта и вернёт нас к старому режиму!

Это подкоп цензовиков: вверить армию недобитой династии!

Не допустить Николай Николаича до Ставки, перехватить!

Но не раньше чем самого Николая.

Так вот почему и надо спешить с арестом царя.

Нахамкис, и без того крупный, ещё стоял в рост позади сидящих – и громил тем более внушительно:

– Да такие ли приказы они пишут? А приказ Алексеева вы читали? – «чисто революционные разнузданные шайки»! – это он о делегациях из Петрограда, которые разоружают жандармов! «…Иметь на всех станциях гарнизоны из надёжных частей под начальством твёрдых офицеров»! Вы понимаете, что значит «надёжных»и «твёрдых»? Да ещё: захватывать живьём, тут же назначать военно-полевой суд и приводить в исполнение немедленно! А? Содержательный документ! Бравый генерал! – Нахамкис не трунил, его умные глаза высмотрели. – Такого – свернуть в бараний рог самого немедленно!

Нельзя, возражали ему, никак нельзя сразу всех. Если Николай Николаича убирать – нельзя тут же снимать и Алексеева. Это мы такой развал вызовем, что и на свою голову.

– Нет, привести его к покорности революции! – пылал Нахамкис. – Хорошо, я приведу его сам!

И он сделает! Все товарищи удивлялись, куда стёрлась его обиходливость и скромность последних лет, – так и выпирала динамичная революционность. Да ведь он и солдатом служил, почти тут единственный.

  459