Последние отзывы

  62  

Потом его большая рука начала гладить ее шелковистые волосы, ласкать округлости плеч, пробежала по руке, перешла на обнаженное тело и обхватила грудь. Ей казалось, что еще мгновение — и она потеряет сознание. Горячее, почти обжигающее тепло волной прокатилось по ее венам. Когда ее грудь трогал Кей Марло, ей хотелось умереть от стыда, невозможности дать выход своему гневу и беспомощности, но сейчас все было по-другому. Рука Алекса была нежной, любящей. И она знала, что, стоит ей в любой момент попросить его остановиться, он тут же выполнит ее просьбу. Однако она совсем не хотела, чтобы он останавливался, и это само по себе приводило ее в замешательство.

— Святые небеса, дорогая, до чего же вы хороши! — услышала она задыхающийся шепот. Ее голова откинулась назад, пока его губы нежно целовали длинную шею; его другая рука зарылась в копну золотисто-каштановых волос, поддерживая ее голову, когда его губы вновь приникли к ее рту. Она чувствовала, что его рука опять ласкает ей грудь, пальцами он нежно гладил ее соски, пока они не набухли и не выдвинулись вперед, трепеща от сладкой муки, которой он их подвергал.

Велвет дрожала от возбуждения. Если любовью занимаются так, это чудесно. Со вздохом восторга она попыталась поплотнее приникнуть к нему. Его рука, поддерживавшая ее голову, спустилась и обхватила ее талию. Другая рука, ласкавшая ее юную грудь, скользнула вниз и нырнула под сорочку. Потом он начал опять медленно двигать ее вверх, легонько поглаживая нежную кожу ее длинных ног. На мгновение она усомнилась в целесообразности этого маневра, но тут жар вновь разлился по ее жилам, бросив ее в то состояние, когда она не могла уже противостоять его желаниям. В ее полуобморочном мозгу порхали тысячи мотыльков, она ощущала счастье, которое он ей дарил. Добравшись до шелковистой мягкости внутри ее бедер, Алекс понял, что пришло время остановиться. Он и так уже был близок к тому, чтобы потерять контроль над самим собой. Все его мужское естество взывало о близости с Велвет, и он уже жалел, что позволил ей вовлечь себя в опасную игру. Лучше подождать до свадьбы, когда такие любовные игры естественно завершились бы тем, чем они и должны завершаться. Он медленно убрал руку из-под сорочки и крепко прижал ее к себе.

— Достаточно, дорогая, — сказал он как можно спокойнее. — Я не могу вынести этого больше и не уверен, что смогу дальше сдержать свое обещание и сохранить вашу честь. Вы созрели, как персик, Велвет, а я достаточно голоден, чтобы сорвать этот плод.

— Пожалуйста, Алекс, любите меня еще немного. У меня все болит от какого-то непонятного желания. Он нежно поцеловал ее.

— Нет, любовь моя. Помните свое обещание. Мы должны остановиться. — Он неторопливо натянул сорочку ей на плечи, запахнул на груди и завязал бантом шелковые ленты.

Она вздохнула:

— Но вы скоро будете любить меня опять, Алекс?

— Да, — прошептал он и, вздохнув, встал, по-прежнему прижимая ее к груди. Не говоря больше ни слова, он отнес ее на постель, укрыл одеялом и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Велвет, как ей казалось, очень долго лежала без сна в темноте, вновь и вновь воскрешая в памяти каждое его прикосновение, каждый поцелуй. Ей хотелось выскочить из постели и броситься назад к нему, но она знала, что ей не следует этого делать. Скоро утро, и она вновь увидит его. «Господи Боже, — думала она. — Неужели я влюбилась в Алекса?»С этой мыслью она и заснула.

Хозяин гостиницы разбудил их рано утром, так как сегодня королева собиралась обратиться с воззванием к войскам и весь двор должен был присутствовать. Будучи фрейлиной, Велвет надлежало быть под рукой у ее величества. Эйнджел, как новой графине Линмутской, предстояло занять место рядом с мужем на почетных местах среди придворных. Они спешили, помогая друг другу одеваться, и та неловкость, которая возникла между ними ночью, была забыта в этой спешке. Ни одна из девушек не смогла даже притронуться к поданному им роскошному завтраку, в то время как Алекс и Робин с огромным аппетитом поглощали все подряд: яйца, сваренные без скорлупы в густых сливках и марсале, толстые ломти розовой ветчины, горячий хлеб, который каждый намазывал свежесбитым маслом и сливовым джемом. Еду они запивали молодым сидром из неспелых яблок.

— Как вы можете есть? — ворчала Велвет на мужчин. — В такую рань еда не может вызвать ничего, кроме отвращения.

— Солнце уже встало, — ответил Робин с улыбкой, — и кроме того, в это утро у меня просто волчий аппетит по известной вам причине. — Он призывно улыбнулся Эйнджел, заставив ее ужасно покраснеть и выбранить его:

  62