Особенно,... 
86 
— А теперь вытрите глазки, дорогая. Бояться нечего, обещаю вам. Она взяла его платок и вытерла лицо.
— У меня все равно ведь нет выбора, да? — спросила она чуть слышно, понимая, что фактически он ей ничего не сказал.
— Да, дорогая, выбора нет, — согласился он. Дверь распахнулась, и несколько крепких, одетых в килты12 мужчин втащили в комнату огромную дубовую лохань. Позади них шли другие с кувшинами горячей воды. Лохань быстро наполнили, и Ботвелл увел своих людей, сказав напоследок:
— Нам еще нужно приготовить другую ванну, в кухне, потому что, коль уж девушка купается, то и жениху не помешает.
Дверь за ними с шумом захлопнулась, и на минуту Велвет осталась одна, но почти тут же в комнату вбежала Пэнси.
— О, госпожа Велвет! Ванна, да еще горячая! Ну-ка, дайте я помогу вам. Мэгги несет такое красивое платье, какого вы в жизни не видели. Сейчас она придет.
Глаза Велвет стали почти круглыми. Когда Ботвелл предлагал ей платье, она никак не думала, что оно окажется столь красивым. Мэгги протягивала ей туалет из тяжелого желтоватого атласа, с лифом и нижней юбкой, расшитыми жемчугом и граненым бисером. Треугольные рукава обшиты множеством узких, украшенных жемчугом лент, обшлага отделаны старинным кружевом. Декольте, шокирующе низкое, в соответствии с последней модой. И правда, это было очень красивое платье и, о счастье, абсолютно новое.
— Какая прелесть! — воскликнула Велвет. — Где он нашел такое платье?
Мэгги рассмеялась:
— Когда человек из Приграничья делает тебе подарок, не следует спрашивать, где он его взял. — Она сунула руку в карман и вытащила ожерелье, заигравшее на свету блеском алмазов и жемчуга, оправленных в червонное золото. — Это из фамильных драгоценностей Хэпбернов. Он сказал, что рад одолжить его вам на свадьбу.
— О, Мэгги, пожалуйста, поблагодари лорда Ботвелла за меня.
Мэгги улыбнулась, кивнула и принялась помогать Пэнси готовить невесту к брачной церемонии. Она видела, какой удрученной была госпожа де Мариско раньше, да и мужчины там, внизу, уже рассказали ей о крупной ссоре между лордом Гордоном и его нареченной женой. Его милость, наверное, тоже заметил, как она выглядит, и, конечно, постарался ублажить девушку, прежде чем посылать ей драгоценности. Уж он-то знает, как заставить женщину улыбаться, этот Фрэнсис Стюарт-Хэпберн, подумала Мэгги, знавшая его всю свою жизнь.
Сняв платье для верховой езды, Велвет забралась в высокую дубовую лохань и блаженно вздохнула. Вдруг она потянула носом и воскликнула:
— Левкои!
— Ага, — улыбнулась Пэнси, — хоть мне и велели брать немного вещей, госпожа, но уж забывать самое необходимое нужды не было. Я и сунула в портплед маленький флакончик ваших духов.
Две женщины совместными усилиями сначала вымыли саму Велвет, затем занялись ее золотисто-каштановыми волосами. Особо прохлаждаться некогда, говорила Мэгги, так как брачная церемония назначена на восемь часов. Мужчины внизу уже украшают зал, довольные предстоящим развлечением. Полдюжины людей лорда Ботвелла поскакали в ближайшую деревню, чтобы привезти проповедника. Она и Пэнси болтали без умолку, но Велвет слушала вполуха, занятая другими мыслями.
Замужем. Она так и эдак крутила это слово в голове. Замужем. Она относилась к тому положению, в котором оказалась, так же, как и пять месяцев назад, когда впервые услышала о существовании Александра Гордона. И дело не в том, что она не любила его, как раз наоборот, к своему сожалению, она вдруг обнаружила, что влюблена. Была это настоящая любовь или нет, она не знала, так как никогда прежде никого не любила. Ее загнали в угол — вот это она знала наверняка. Она хотела выйти замуж за Алекса, но не сейчас. «Мне еще нет и шестнадцати», — подумала она.
Ее мать впервые выдали замуж в возрасте пятнадцати лет, и Велвет знала, что именно поэтому она хотела, чтобы ее младшая дочь вышла бы замуж попозже. Велвет почему-то была уверена, что не повторит жизнь своей матери, где один муж сменяет другого, а приключений хватит на десятерых обычных людей. Хорошо было бы пожить еще при дворе. Ее бесили фокусы Алекса, этот скоропалительный брак, совершенный час назад якобы по шотландским законам, а еще больше этот готовящийся спектакль венчания в присутствии кальвинистского священника. Она выросла в лоне святой католической церкви и, хотя не была особенно религиозна, сердцем знала, что, пока не будет обвенчана по канонам ее церкви, всегда будет чувствовать себя грешной.
86 
