10

Виктория встретила Ольгу Сергеевну в длинном пустом больничном коридоре.

Вычислила мгновенно.

Обе остановились.

Не замеченный ими, издалека за ситуацией наблюдал Леонид. Он явно чуял сюжет.

– Вы – Ольга, – без вопросительной интонации сказала Виктория.

– А вы – жена Андрея, – подтвердила Ольга Сергеевна ее догадку.

Они замолчали, окидывая друг друга нескрываемо оценивающими взглядами.

«Я была первая. Тебе он достался случайно».

«Он прожил со мной тринадцать лет. И жил бы всю жизнь».

– Мы обе проиграли, – спокойно сказала Ольга Сергеевна.

– Да, – подтвердила Виктория.

– Пойдемте ко мне, кофе попьем, – предложила старшая медсестра.

Бестужева согласилась.

Они устроились в крошечном кабинетике Ольги. Пили крепчайший кофе, сваренный бабой Мотей – она и это умела. Две сильные женщины, которым больше нечего делить.

Уходя, Виктория спросила:

– У вас ведь дочка?

– Да, Санька.

– Андрей просил обеспечить ее.

– В этом нет нужды, – мягко сказала Ольга Сергеевна. – Мы справляемся.

– Но это не только ваша дочь, – парировала Виктория.

– Только моя, – подумав, ответила Ольга Сергеевна.

Виктория ушла, не выполнив просьбу мужа. Впрочем, это вовсе не означало, что его просьба не будет выполнена никогда. Она сумеет.

11

Ночью в больнице тяжелее всего. Она тянется, как сырая резина. Уже с утра Бестужев начинал бояться следующей ночи.

Блатная палата в отличие от всех прочих в этой больнице была снабжена раковиной. Но на хороший кран сил уже не хватило.

Мерный звук падающих капель доводил бодрствующий мозг Бестужева до исступления. Утром же он забывал «сказать» об этом Ольге Сергеевне, чтобы вечером вновь с ужасом прислушиваться к этой египетской казни.

Единственное спасение – виртуальные побеги. Вспоминая или мечтая о чем-то, он временно становился прежним.

Он уехал, а она осталась на перроне.

Электричка проехала уже несколько остановок, а с лица Бестужева так и не сходила широкая придурковатая улыбка. Со стороны она, видимо, и в самом деле смотрелась странноватой, потому что бабушка, сидевшая на деревянной скамье напротив, предпочла пересесть подальше.

Но Андрей ничего не замечал. Он понимал, что в его жизни произошло нечто важное, настолько важное, что все происходившее раньше уже было не в счет.

У него был роман год назад. Наталья была прекрасной девчонкой. И Бестужев помнил, как его колбасило, когда на новогоднем вечере она, назло ему, весь вечер протанцевала с этим чертовым Бойковым.

Потом они быстро выяснили отношения и даже попробовали вместе пожить: родители Наташки, как и многих других студентов МГИМО, были в загранке, и она жила в квартире одна.

Андрей помнил эти тягостные вечера. Начинались-то они недурно. Весь день ребята с нетерпением ожидали момента, когда, придя домой и захлопнув дверь, можно будет быстро раздеться.

И насладиться друг другом.

После чего общение становилось – как бы это помягче сказать? – не таким волнующим. По крайней мере, до появления новых желаний.

К концу недели Бестужев понял, что если сейчас не уйдет, то всю оставшуюся жизнь будет с тоской вспоминать эту неиспользованную возможность.

Он ушел. И, похоже, к обоюдному облегчению. Наташка тут же нашла нового друга. Не его и не Бойкова. Бестужев даже вновь познал муки ревности, наблюдая, как его подругу, пусть бывшую, по-хозяйски обнимал солидный, уверенный в себе мужчина.

Но когда Андрей спрашивал себя, не хочет ли вернуть любимую навсегда, сердце четко отвечало «нет». Хуже того: его просто страх брал от мысли, что он целую жизнь будет придумывать, о чем бы им поговорить.

После этой истории Бестужев даже всерьез заопасался, что не сможет без моральных потерь завести семью. А она для него в карьерном плане была просто необходима. Да и в человеческом тоже.

  80