Последние отзывы

  11  

– Можно мне посмотреть?

– Она еще не закончена.

Ариана никогда не показывала матери своих рисунков.

– Не важно, я все равно хотела бы на нее посмотреть.

Девочка густо покраснела и отчаянно замахала головой. Кассандра опять почувствовала себя чужой, посторонней. Хоть бы Хедвиг и горничная оставили их вдвоем, пусть даже ненадолго. Но Кассандра почти никогда не общалась со своими детьми наедине. Хедвиг не отходила от них ни на минуту, чтобы «дети не расшалились».

– Смотри, что у меня есть!

Герхард вернулся уже переодетый в пижаму, таща за собой большую плюшевую собаку.

– Откуда это у тебя, детка?

– Баронесса фон Форлах подарила. Она приходила сегодня после обеда.

– В самом деле? – удивилась Кассандра.

– Да, она сказала, что ты пригласила ее к чаю.

Кассандра зажмурилась и сокрушенно покачала головой:

– Какой кошмар! Я совершенно забыла. Надо будет ей позвонить. А собачка очень красивая. Ты уже придумал, как ее назвать?

– Бруно. А Ариана получила в подарок большую белую кошку.

– Правда?

Девочка сохранила это важное событие в тайне. Наступит ли время, когда она станет делиться с матерью своими секретами? Может быть, когда Ариана вырастет, они станут друзьями. Сейчас же, пожалуй, еще слишком рано. Или уже слишком поздно?

Снизу вновь раздался ритмичный перезвон часов, и сердце Кассандры тоскливо сжалось. Герхард обиженно скривил пухлые губки.

– Тебе уже пора?

Она кивнула:

– Извините меня. У папы званый ужин.

– У папы? А у тебя? – удивленно спросил Герхард.

Кассандра улыбнулась:

– У меня тоже. Но приглашены папины коллеги – его сотрудники и другие банкиры.

– Это, наверное, жуткая скукотища.

– Герхард! – строго нахмурилась фрейлейн Хедвиг, а Кассандра весело рассмеялась.

Заговорщически понизив голос, она шепнула своему очаровательному сыночку:

– Там и в самом деле будет жуткая скукотища, но никому об этом не говори. Это будет наш с тобой секрет.

– Ты очень красивая, – заявил Герхард, одобрительно оглядывая ее.

Кассандра чмокнула его в пухлую ручонку.

– Спасибо.

Она прижала ребенка к себе и нежно поцеловала в золотистую макушку.

– Спокойной ночи, мой маленький. Ты возьмешь собачку с собой в постель?

Герхард покачал головой:

– Хедвиг говорит, что этого делать нельзя.

Кассандра ласково улыбнулась няне, полной женщине средних лет:

– Думаю, ничего страшного не будет.

– Хорошо, госпожа.

Малыш просиял, и они с матерью хитро улыбнулись друг другу. Потом Кассандра улыбнулась дочери:

– А ты возьмешь с собой в постель свою новую кошку?

– Наверное, возьму.

Девочка взглянула сначала на няню, а уже потом на мать. Кассандра почувствовала, как внутри у нее все опять сжимается.

– Завтра покажи ее мне, хорошо?

– Хорошо, сударыня, – ответила Ариана.

Это обращение больно задело Кассандру, но она не подала виду – ласково поцеловала дочку, махнула детям рукой и тихо закрыла за собой дверь.

Спустившись по лестнице настолько быстро, насколько позволяло узкое платье, Кассандра появилась в прихожей как раз вовремя – Вальмар приветствовал первых гостей.

– А вот и ты, дорогая.

Он обернулся к ней с улыбкой, как всегда, восхищенный ее красотой. Последовали неизбежные приветствия, мужчины щелкали каблуками, целовали дамам ручки. Пару, прибывшую первой, Кассандра принимала у себя дома впервые, хотя они несколько раз встречались на официальных раутах в банке. Взяв мужа под руку, Кассандра последовала за гостями в салон.

Вечер прошел как обычно – изысканные яства, лучшие французские вина, светская болтовня. Разговор вращался главным образом вокруг двух тем – банковского дела и путешествий. О детях и о политике говорить было не принято. Шел 1934 год, недавняя смерть рейхспрезидента фон Гинденбурга освободила Адольфу Гитлеру путь к безраздельной власти в стране. И тем не менее банкиры считали ниже своего достоинства обсуждать политические вопросы. Гитлер стал рейхсканцлером еще в минувшем году, однако это событие никоим образом не отразилось на состоянии дел германских финансистов. У Гитлера была своя работа, у них – своя, не менее важная для блага рейха. Многие банкиры относились к выскочке-рейхсканцлеру с презрением, считали, что опасаться его не приходится. Живи и давай жить другим – вот золотое правило. Но были, разумеется, и такие, которым идеи Гитлера пришлись по душе.

Вальмар фон Готхард не относился к их числу, однако предпочитал держать свои политические убеждения при себе. Темпы, с которыми нацисты концентрировали в своих руках власть и влияние, внушали ему тревогу. В приватных беседах Вальмар не раз говорил своим близким друзьям, что дело может закончиться войной. Однако на званом ужине о подобных материях дискутировать не пристало. Блинчики с клубникой и шампанское занимали гостей гораздо больше, чем проблемы третьего рейха.

  11