Протянув белую, изящную ручку, Наама взяла с тумбочки, приплясывавшей от нетерпения у кровати, флакон с отваром бутонов грешницы младой. Смочила шею, шире раскрыла ворот ночной сорочки, провела влажным пальцем меж грудей. Если чур в колокольчике опять поднял панику на пустом месте – девальвирую. До одной пятой номинала. Или заставлю вызванивать ораторию «Дар Валдая» из конца в начало. У нашего блудня от музыкального искусства сыпь по бронзе и гравировка тускнеет…
– Вот! Я говорил! Я звенел!
Окно с видом на Башню Таинств заслонил смерч открывающегося спатиума. По спектру легко было опознать личный визитарий Наамы ограниченного пользования, и волшебница мысленно решила девальвировать паникера до одной восьмой, а потом велеть трижды отзвонить «Веселую Панихиду» в фа диез мажоре.
– Ага!
Из смерча вышел, элегантно крутясь, крепко сбитый мужчина в домашнем халате. Халат распахнулся, позволяя оценить могучее телосложение гостя. На грубоватых, но в целом привлекательных чертах лица лежала мрачная тень: гость нервничал.
Узнав гостя, Наама приняла его волнение на свой счет и приспустила сорочку с левого плеча. Этот акт скромности уложил больше жертв, чем приснославный меч-кладенец Кальтенбур, ныне выставленный для обозрения в оружейном музее Универмага, с табличкой «Руками не трогать!».
После меча жертвы больше не вставали, а после сорочки – по-разному.
– Я так и полагала, сударь, что вы окажетеся выше мелких предрассудков!
– Кхм-м-м… – басом откашлялся Андреа Мускулюс. Смущенье лишь добавляло ему очарования. – Прошу простить мне… э-э… в столь ранний час!.. увы, обстоятельства…
Обстоятельства не заставили себя ждать.
Смерч-визитарий, начав схлопываться в черную дыру, вдруг изобразил кривую восьмерку, словно его изнутри расперли руками. Из двух колец восьмерки кубарем вывалилась странная парочка: бойкая дама в растрепанных чувствах и вообще бесчувственный сударь, по облику – судейский крючок.
– Именем Тихого Трибунала, вы арестованы!
– Ов-вал Н-небес… Где я?!
На щеке бойкой дамы пылало клеймо «двух Т». Андреа Мускулюс встретил это пылание без энтузиазма, выпятив подбородок на манер уличного забияки. Ах да, он же приютский, вот и сказывается…
«Оригинально начинается неделька…» – подумала Наама Шавази.
– А я предупреждал! – радостно брякнул чур в колокольчике. – Доигралась: арестовывать пришли…
LIBER III
КОНРАД ФОН ШМУЦ,
ОБЕР-КВИЗИТОР БДИТЕЛЬНОГО ПРИКАЗА
И
ГЕНРИЭТТА КУКОЛЬ,
ВИГИЛЛА ТИХОГО ТРИБУНАЛА
CAPUT XIII
"СОБИРАЛИСЯ В ПОХОД, ВЫЕЗЖАЛИ ИЗ ВОРОТ —
ОХ, В ПРЕДВЕСТЬИ ЗУБЫ НОЮТ, ВИДНО, ЛИХО НЕ МИНЁТ!.."
Дурацкий марш кавалергардов, сочиненный пасквилянтом Сирано Лермонтом в связи с конфузией под Шепеттауром, лез в голову не зря: с раннего утра у Конрада ныл зуб. Не желая, как говорится, терять лицо, бравый обер-квизитор крепился и не подавал виду, занимаясь сборами в дорогу вместе со всеми. Разве что хмурил брови, катал на скулах желваки и рта старался без надобности не раскрывать. А когда волей-неволей приходилось – излагал мысль кратко, рубя фразы, как хвосты у двоякодышащих псов-бобберманов, выведенных для охоты на расплодившихся одно время бобров.
Если боль терпеть и презирать, как терпит и презирает палача опытный мученик со стажем, она в конце концов обижается, плюет тебе в душу и уходит к другим, менее стойким господам. Но палач на сей раз барону достался матерый, из клещеватых дыбарей. Зуб взбрыкивал, дёргал, крутил, беспрерывно, словно отвергнутая любовница, докучал письмами и подарками, тщась полностью завладеть вниманием, а затем, потерпев неудачу, сменил тактику. Боль на миг утихла, фон Шмуц вздохнул с облегчением – но хитрец-палач только этого и дожидался! В десну впился стальной крючок-тройчатка, рыбак привстал в лодке, удилище выгнулось дугой…
На некоторое время барон полностью ушел в себя, размышляя о вечном.
Как назло, рядом оказался бдительный Кош Малой.
– Эк тебя крючит, светлость… Клык мозжит?
Барон кивнул. Унижаться до вульгарной лжи он счел неприемлемым.
– Дык, светлость! Ты ж не молчи, ты жалуйся! Пособим, есть верное средство…
Через пять минут вокруг Конрада собрался целый консилиум. Идею графа послать за медикусом-дентатом отвергли с негодованием: знаем мы этих лекаришек! Пока найдешь его, стрикулиста, пока прибудет, пока гонорар обсудит, пока лечить начнет…