Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
24 
По мере накопления знаний Шестирукий Кри перешел к следующему этапу эксперимента. Войдя в уни-сон с чистокровными людьми, адептами храма и бескорыстными ревнителями бранного дела, он опять формировал батальную ситуацию, – одновременно накладывая на человека-"попутчика" инстант-образ дерущейся хомобестии. Гибкая психика бойца адаптировала чужие, но безусловно полезные навыки, внося их в привычный арсенал измененными, но результативными. Разнобразя таким образом собственный театр военных действий, человек получал ряд несомненных преимуществ, сводя воедино данное от рождения, полученное при обучении, обретенное в итоге жизненного опыта – и привнесенное гипнотом-накопителем. А заодно, познав ухватки хомобестий, мог успешнее противостоять им в рукопашной.
Якобы у бойцов даже начинались со временем телесные изменения, внешне незаметные, но успешно проявляемые в реальной схватке.
Первые годы существования храма, годы работы с хомобестиями и людьми-добровольцами, сокрыты во мраке тайны. О храме ходили легенды, страшные как для слушателей, так и в отношении друзей Кристобальда Скуны, стоявших у истоков. Поговаривали об ужасных болезнях, о разрушении координации движений, о сумасшествии и звероподобности нрава. Позднее сплетни иссякли, а храм Шестирукого за большие деньги стал принимать к обучению молодежь, взыскующую славы героев. С неизменно превосходным результатом, оправдывая высокую плату за услуги.
Джеймс Ривердейл, погибший квестор, принадлежал к этой молодежи.
Эрнест Ривердейл, его дед, был другом детства Кристобальда Скуны, одним из первых добровольцев храма.
CAPUT III
"БЕРЕГИСЬ, ПЕСКАРЬ, НА ХВОСТЕ СЫСКАРЬ —
ЛИХО ПОД МОСТОМ ПОВИЛЯТЬ ХВОСТОМ…"
Роли благодарного слушателя «Повести о доме Ривердейлов» Конрад удостоился через пять минут беседы с престарелым графом. Внимая героической саге, барон к концу заскучал и с любопытством принялся разглядывать интерьер гостиничной харчевни, где им в мгновение ока был накрыт столик на двоих.
Как и весь «Приют…», харчевня делилась на две половины: черную и белую. Никаких перегородок или хотя бы ширм не наблюдалось: Свет и Тьму разделял лишь цветовой фронтир. Кроме набивших оскомину картин борьбы двух чистых начал (слева побеждала Тьма, справа – Свет), стены украшал целый арсенал оружия, целого и сломанного в боях, а также детали доспехов. «Бутафория, – определил обер-квизитор наметанным глазом. – „Засохшая кровь“ на клинках – ржавчина пополам с турристанской охрой. Хотя среди лат есть любопытные экземпляры…»
Вот, к примеру, черный лакированный шлем. Судя по надписи, принадлежал Аспиду Второму. Враньё: кто позволит вывешивать реликвию перед жующими обывателями?! Тем не менее, глянцево-блестящий, с широкими «закрылками», призванными защищать шею, с глубокими провалами «глазниц», где, казалось, теплились адские огоньки, с узким и тупым зарешеченным «рылом», шлем производил впечатление.
Для Аспида под любым порядковым номером – в самый раз.
На белой стороне к панели были прибиты снежно-серебристые крылья изрядного размаха. Кто-то из рыцарей Утренней Зари отловил живьем ангела и оторвал ему крылья? Вряд ли. Скорее, оригинальная часть доспеха, придающая квестору ангельский вид для устрашения супостата. «В конном бою сойдет, – прикинул Конрад. – Но пеший ангелок далеко не улетит…»
Под крыльями стоял огромный щит, низ которого загибался горизонтальной ступенькой. По кромке ступень имела пилообразную заточку.
– Выглядит устрашающе. На самом же деле… – проследил за взглядом барона Эрнест Ривердейл, закончив повествование. – Доспешному кнехту с крепкими поножами эта пила – что несвезлоху дротик. Если сей оригинальный выступ с усилием пнуть, щитоносец получает нижним краем щита по ногам, теряя равновесие, и верхним – по лицу. Даже при наличии шлема, поверьте, весьма болезненно. Я бы с удовольствием приобщил этот щит к своей коллекции. Восхитительно бестолковая конструкция. Надо будет переговорить с хозяином…
Граф умолк и щедро посолил сырную запеканку с миндалем. К счастью, бОльшая часть соли попала за обшлаг рукава старичка, почти не испортив вкус блюда. Нет, столь виртуозно притворяться невозможно! Но рассказ о воинственной семье? Об участии в деятельности храма Шестирукого Кри? Заподозрить благородного аристократа во лжи не было никаких оснований. Выходит, в слухах о грустном исходе первых экспериментов Кристобальда Скуны есть зерно истины?
24 
