– Ваша светлость!
– У меня есть вопросы лично к вам, сударь Трепчик. Попрошу отвечать коротко и честно. Это в ваших же интересах. Я доступно выразился?
– Куда уж доступней, ваша светлость…
– Отлично. Итак, известно ли вам, что именно произошло ночью в гостинице?
– Да! То есть, нет…
– Извольте выражаться яснее, сударь! Да – или нет?
Барон нахмурился, глядя Трепчику-младшему в переносицу: словно гвоздь вбивал. Под его взглядом хозяин съежился, сделавшись похож на побитую собаку и мокрую курицу одновременно, если в природе возможен такой монстр.
– Я… я слышал. Но не видел.
– Что именно вы слышали? В какое время?
– Около полуночи. Я в гостинице ночевал. В свободной комнате.
– Вы спали? Вас что-то разбудило?
Трепчик замялся, топчась на месте.
– Я… не спал, ваша светлость.
– Почему? – фон Шмуц картинно приподнял бровь. Обычно это разило свидетелей наповал.
– Я… я был не один.
– И, естественно, не с супругой.
– Ваша светлость! Умоляю! Виолетта меня убьет! Вы ее не знаете!
Кажется, гулящий отельер хотел упасть барону в ноги, но побоялся. И правильно. Фон Шмуц подобных выходок не жаловал. И уж конечно был рад, что не знаком с ревнивой Виолеттой Трепчик.
– А это зависит от вас, сударь мой. От вашей откровенности и желания помочь дознанию. Итак, что за особу вы осчастливили своей благосклонностью?
– Повариху, ваша светлость.
– Её я допрошу позже.
– Осмелюсь заметить, ваша светлость: Ганечка… повариха то есть – она немая. Её допросить затруднительно выйдет.
– Но вы-то разговорчивы за двоих. Рассказывайте, что слышали.
– Ох, слышал! Упаси Вечный Странник такое дважды услышать! Сперва орать стали. Орут и орут, а слов не разобрать. Потом гром ударил, с чистого неба. Ударил, значит, упал и давай кататься у нас под окнами! Треск, грохот, стекла, слышу, бьются – а они знаете какие дорогие?! Стекольщик Дорфман три шкуры дерет, гадюка, я уж с ним и торгуюсь, и по матушке…
– Стекольщика оставим в покое. Что еще слышали?
– Железо звенело. Ругань, крики; и выл кто-то. Жутко, словно на покойника… И еще они смеялись.
– Кто – они?
– Не знаю, ваша светлость. Гром, треск, брань, а они смеются. Аж мороз по хребту… После замолчали. Не до смеха стало, выходит.
– Что вы делали в это время?
– Все б вам насмехаться, ваша светлость! Что ж тут сделаешь, когда эдакие страсти?! Заперлись мы с Ганечкой на засов, и от страху тряслись! Она хоть немая, а все слышит…
– Хорошо. Дальше что было?
– Дальше? Всё. То есть, ничего. Стихло дальше. Еще, вроде, телега от гостиницы отъехала. Может, и не одна. Я до утра подождал, а как рассвело, выбрался посмотреть. Нижняя Мама! Погром и кромешный ужас!.. Да вы сами видели, ваша светлость. Ну, я сразу мальчишку в Бдительный Приказ отправил: доложить о происшествии. Стряпчего вызвал: убытки описывать. Скорби мои и беды, значит…
Барон смерил Трепчика взглядом и решил от уточняющих вопросов воздержаться.
– Как мне сообщили, пропали шесть ваших постояльцев. Это верно?
– Чистая правда, ваша светлость. Все, кто был, и пропали.
– В каком смысле – все?
– Ну, все, кто в гостинице жил. Подчистую.
Конрад подумал, что в «Приюте героев» свободно разместилась бы полурота драгун. При желании, вместе с лошадьми. Однако от лишних вопросов и на сей раз отказался. В конце концов, какое ему дело, процветает Амадей Вольфганг Трепчик, или, напротив, близок к разорению? Понадобится – выясним.
– Постояльцы записаны в книгу?
– Разумеется, ваша светлость! У нас с регистрацией полный ажур. Прошу вас… здесь картинки, изволите заметить, валяются… умоляю не топтать, картинки денег стоят…
Смотреть книгу записей, пухлую и набитую сведеньями, как чердак – старым хламом, барон начал с первой страницы. Его дотошность, чтоб не сказать, въедливость, многих раздражала, временами приводя к очередным дуэлям. Возможно, именно поэтому Конрад до сих пор оставался холост. Одним из редких мудрецов, кого радовали упомянутые качества обер-квизитора – обстоятельность и свобода – был прокуратор Цимбал. Но вслух прокуратор ничего не говорил: считал, что озвученная похвала идет сотрудникам Приказа во вред.
А ликторы и квизиторы знали в свой черед: молчит, значит, доволен.
Судя по содержанию книги, «Приют героев» и впрямь пользовался отменной популярностью. Барон затребовал данные за прошлый год, потом за позапрошлый, доведя хозяина до сердечного приступа. М-да, еще одна загадка. Год за годом гостевые покои битком набиты, блудливая повариха Ганечка, небось, трудится с рассвета до заката, а потом – с заката до рассвета, постояльцы кишмя кишат, получая извращенное удовольствие от здешнего декора, а недели полторы назад, с начала листвянчика-месяца – как отрезало.