I. Баллада о великой суете

(Эрзац-пролог-2)

• Все создается второпях.
• Миры – не исключенье.
• Бегом, вприпрыжку, на ходу,
• В заботах и делах,
• Куда-то шел, спешил, летел,
• Пил чай, жевал печенье,
• Случайно сделал лишний жест,
• Тяп-ляп – и ты Аллах.

• Мир неуклюж, мир кособок,
• В углах и заусенцах,
• Его б рубанком! Наждаком!
• Доделать! Довести! —
• Но поздно. Отмеряя век,
• Уже забилось сердце,
• И май смеется, и февраль
• Поземкою свистит.

• Кто миру рожицу утрет
• Махровым полотенцем,
• Кто колыбельную споет,
• Дабы обрел покой?
• Ты занят множеством проблем,
• Тебе не до младенца,
• И мир твой по миру пойдет
• С протянутой рукой.

• Подкидыш, шушера, байстрюк,
• Готовый в снег и сырость
• Бродяжить, драться, воровать,
• Спать у чужой двери, —
• А время в бубен стук да стук,
• А мир, глядишь, и вырос
• И тоже наспех, в суете
• Кого-то сотворил.

• Мы миром мазаны одним,
• Миры, мы умираем,
• Смиряем, мирим, на Памир
• Карабкаемся, мор
• В муру мечтаем обратить
• И в спешке, за сараем,
• Из глины лепим новый мир,
• Как суете письмо:

• «Спешу. Зашился. Подбери.
• Авось не канет в Лету.
• Твой Я».

II. Великий хлопчатобумажный путь

Из кустов, сопя, выбрался дикий хрыч. Рыло зверя было в пуху: разоряя гнезда, обуян жаждой полакомиться яйцами скобаря, хрыч всегда рисковал напороться на кладку голенастых пигалиц, – клювы, когти и адова уйма гордыни. Заполошное хрюканье всколыхнуло ельник, осыпав дождь иголок; хрыч излил тоску-печаль, после чего вразвалочку двинулся прочь.

– Ой, – выдохнула Аю, прячась за поваленным стволом. – Здоровый какой…

Бут-Бутан молчал. Он до сих пор не отвык бояться встречи с чужим насилием, бояться не за себя, ибо Аю могла вспомнить. Пусть даже это было насилие жирной твари над пичугами. Крючок самострела поддастся и пальцу ребенка, а посему глупо пренебрегать мелочами. Когда позавчера девушка наконец пришла в сознание, Куриный Лев обнаружил, что у нее отшибло память. Не целиком – выборочно, и выбор был из наилучших. Взятие Дангопеи осталось для Носатой пустым звуком, пришлось все рассказывать по новой, и Бут-Бутан постарался, чтобы ни он сам, ни семья каменщика Джунгара не напомнили бедняжке о толпе насильников. Не было. Никогда. Ясно?! В силу крайней юности скверно разбираясь в девицах, он тем не менее предполагал, что по косвенным признакам, а также по синякам и царапинам, сошедшим не до конца, Аю может заподозрить неладное. Мучась необходимостью придумать объяснение на этот случай и бессильный сочинить правдоподобную байку, Куриный Лев втайне радовался, ибо Аю не заводила разговоров на опасную тему.

Ну и слава Лучшему-из-Людей!

Парень точно знал, кого следует благодарить за спасительную забывчивость Носатой. Там, в ложбине, после долгого ожидания увидев фигуру в мантии цвета морской волны, расшитой снежными лилиями, с говорящим обругаем на плече, Бут-Бутан сразу понял: свершилось. Вались, горы! Вскипай, моря! Земля, разверзнись! – они непременно дойдут до цели, ибо дух Лучшего-из-Людей указует им путь.

Оставался пустяк. Вернее, два пустяка.

То есть три.

Спасти Мозгача Кра-Кра из лап Алого Хонгра, отыскать недостающие части Лучшего-из-Людей и вернуться в Ла-Ланг, где настанет День Познания.

«Селезенкой чую, домой надо. Отчизна зовет. Ох, Кривая Тетушка, подай нежданную удачу! Вывези, милостивица!..» Оборвав мольбу на полуслове, Бут-Бутан навострил уши. От Великого Хлопчатобумажного Пути послышался топот – странный, отнюдь не конский, а скорее похожий на удары кулаками по доскам-боевкам, плотно обмотанным вервием из конопли. Он знал этот звук, его трижды гнали взашей из тайных школ «Обезьяны-на-Богомольце» и дважды – из семей, веками практикующих стиль «Прекрасного Далёка», славного секретами «гибкой Цыц»; но услышать гулкий, дробный грохот здесь, в дне пути от разграбленной Дангопеи?!

План рушился. Еще в городе, узнав, что Алого Хонгра, армейского мага тугриков, без промедления вызывают в окрестности Ла-Ланга, дабы противодействовать во время осады тамошнему чародею Нафири-су, владельцу Треклятой Башни, – Бут-Бутан сразу понял, что надо делать. Лететь в горшке-самолете или на пернатом трезубце маг не станет. Не захочет зря растрачивать силы перед опасной схваткой с Нафири-су. Значит, поедет в карете. А по выбоинам, буеракам и колдобинам Великого Хлопчатобумажного Пути особо не разгонишься. Если выбраться на сутки раньше и двигаться в нужном направлении, во время привалов тайком наблюдая за лагерем Алого Хонгра, то – ах, Кривая Тетушка! ох! ух!!! – может подвернуться случай для спасения Мозгача. Волшебникам тоже надо спать, есть, облегчаться…

  50