Последние отзывы

  123  

— Известно. Учитель долго ломал голову: что ему делать с этой тьмой коней? Так ничего и не придумал, проклял собственную изобретательность и из мудреца стал табунщиком. Ходили слухи, что он перебрался к камбоджам. Ты звал меня, желая поговорить о выкупах и прихотях?!

— Да, ты вырос… А даже если я позвал тебя именно за этим — зная заранее, ты бы не явился?

— Гуру, у каждой священной криницы трезвонят об одном и том же! Все знают, что Рама-с-Топором твердо намерен силой урезонить зарвавшегося Грозного — один я мечусь от сплетни к сплетне и пребываю в неведении! Неужели мне надо пасть на колени и молить тебя прекратить болтать о пустяках?!

— Надо. Пади, малыш, пади на колени… Ну же!

— Гуру, хватит ерничать! У меня достаточно забот помимо твоих шуток.

— Теперь я слышу речь не мальчика, но мужа. И муж мне чем дальше, тем больше не нравится. Хотя бы тем, что разучился падать на колени — взамен привыкнув равнодушно созерцать коленопреклоненных. Хорошо, Грозный, перейдем к делу. Я, твой учитель… твой бывший учитель, требую, чтобы ты женился на опозоренной тобой царевне Амбе! Видишь, тебе больше ни к чему слушать сплетни! Итак?

— Ты знаешь, гуру, я как-то по-другому представлял нашу встречу. Почти двадцать лет тому назад я уже приезжал сюда, бродил у брошенного тобой ашрама и еле удерживался, чтобы не расплакаться на глазах у дружинников. Все последующие годы я часто беседовал с тобой: спорил, рассказывал, делился… Мне казалось, что ты рядом. Что ты — слышишь. Что Махендра, Лучшая из гор, которую я возненавидел за кражу учителя, — выдумка, злой сон! Однажды я даже всерьез поссорился с тобой, лишь через три дня вспомнив, что сам придумал твои ответы на свои вопросы. А сейчас мы встретились, и Кала-Время издевается над нами: я другой, да и ты не тот, что прежде, хотя внешне совсем не изменился! Может, мы попробуем забыть о произнесенных словах — мы с тобой, добрый Рама-с-Топором, Палач кшатры, и Гангея Грозный, регент Хастинапура! И начнем по новой?

— Начнем. Но сперва я надену на вас с Амбой свадебные гирлянды.

— Это бесполезно, гуру. Пусть ты считаешь меня виноватым, а я никогда не соглашусь с обвинением, но мой обет остается обетом Грозного.

— Согласен. И весь грех от нарушения клятвы беру на себя. Даже если после этого мне придется замаливать его в Преисподней.

— Тебе не придется его замаливать, гуру. Потому что я умру холостым.

— Это твое последнее слово?

— Да.

— Тогда ты умрешь гораздо раньше, чем предполагаешь. Дар раджи Шантану позволяет тебе самому выбрать время и место собственной смерти — но я заставлю тебя мечтать о кончине, как скряга мечтает о сокровищнице Куберы! Подумай, Грозный, ибо тебе уже приходилось умирать: сперва тихо закрыл глаза малыш, которого я знал, потом покончил с собой юный наследник престола, и многие, многие в тебе успели с тех пор завершить свой жизненный путь! Опомнись, кшатрий! Некоронованный Владыка, опомнись! Куда идешь?!

— Иду своим путем, и именно поэтому не могу опомниться. Долг-Дхарма кшатрия властно говорит мне: «Грозный, ты прав!» Закон утверждает: «Обет священен, кто бы ни предлагал взять на себя грех от нарушения слова!» И все поколения моих предков заявляют в один голос: «Кшатрий не должен уклоняться от предложенной битвы!» Ты загнал меня в угол, хитроумный гуру! Я не могу принять твои требования, и Амба, как и любая другая на ее месте, не станет женой Грозного! Но и подставить шею под Топор-Подарок, позволив тебе просто так убить меня, я тоже не имею права… Опомнись, ты, брахман! Оставь силу кшатриям и увещевай словом! Или попросту прокляни меня!

— Я никогда никого не проклинал. В отличие от собственного отца, Пламенного Джамада — его примера мне хватило… Ты женишься на Амбе или мы сойдемся в бою.

— Прости меня, гуру…

— Прощаю. И сам совершу все обряды у твоего погребального костра.

— Мир устроен еще глупее, чем я предполагал. Боги, за что?! Взбалмошная и мстительная девчонка закусывает губу, пыжась от собственного упрямства, — и вот сходятся в поединке учитель и ученик, безумней двух слонов с лопнувшими висками! Да, я слыхал, что у оскорбленного всегда есть возможность прибегнуть к чьей-то защите, более того, я сам не раз защищал пострадавших — но это же совсем другое дело!

— Не бывает других дел, Грозный. Ни здесь, ни в иных мирах. И ты забыл, что, если оскорбленный, прибегнув к чужой защите, так и не добивается справедливости, у него всегда есть в запасе другая попытка. Моли злопамятную судьбу, чтобы упрямице Амбе не довелось пойти по второму кругу!

  123