101 
Краем глаза я замечаю, как господин Молитвин медленно встает. Черный Ворон чует…
И недаром! Белые тени вновь кружатся в неистовом хороводе. Это уже не обезьяны, не смешные нелепые твари, а белый вихрь, беспощадный, всесокрушающий. Крик, отчаянный, долгий. Черные маски мечутся внутри страшного кольца, стреляют — но выхода нет. Вот упал один, за ним — второй. А белый вихрь становится все гуще, экран темнеет…
— Выключите. Все ясно. Могу добавить, что час назад кто-то подкинул в компьютеры федералов вирус — очень удачно подкинул, признаться. Это, конечно, их сдержит, но ненадолго. Приказ уже отдан, а танки могут обойтись и без компьютера. И господа дуболомы уже в пути.
Голос Бажанова звучит спокойно, с еле заметным презрением. Мы переглядываемся, кто-то улыбается, но улыбка тут же гаснет. Рано, рано, все еще только…
Рука Игоря слегка сжимает мой локоть.
Еле-еле.
Но мне уже легче.
Ловлю удивленный взгляд Бажанова, но не отвожу глаз. Отводит он — чуть смущенно. Отводит, прокашливается.
— Северо-Западный сектор, пожалуйста… На верхнем экране — знакомая улица. Клочковская, самое начало, за большим путепроводом.
Широкая дорога, слева и справа — кирпичные заборы.
Танки — гуськом, один за другим.
— Двадцать машин, — негромко поясняет лейтенант. — Мотопехота и артиллерия отстали.
Танки ползут — неторопливо, грозно. Асфальт почти высох, вокруг — ни души, траки равнодушно скребут по мостовой. Люки открыты, танкисты сидят на броне, поглядывают по сторонам.
Внезапно первая машина замедляет ход. Улица перегорожена — три огромных бензовоза, один впритык к другому.
— Чей сектор? — теперь в голосе генерала слышится удивление. — Что за самодеятельность?
— Капитана Петраченкова…
Лейтенант тоже удивлен. Впрочем, придумано неплохо. Совсем неплохо!
Между тем танкисты на экране ведут себя странно. Вначале — осторожно осматривают цепи, связывающие бензовозы, а затем почему-то лезут наверх, на цистерны. Один, самый проворный, открывает люк, машет рукой…
Негромкий смех — смеется Игорь.
Поворачиваюсь — и любуюсь ямочкой на подбородке.
— П-пондл! В каком-то старом фильме б-было! Это не бензин!
Не бензин? Похоже, да. Танкисты гроздьями повисают на цистернах, откуда-то появляется ведро, затем — другое…
— Господа! — растерянно произносит лейтенант. — Да ведь это же… Спирт!
Вот не думала, что в самый долгий— день доведется хохотать! Даже Бажанов не выдерживает, машет рукой.
— Чья идея? Признавайтесь, под суд не отдам!
Никто не признается. Тем временем на экране тоже царит веселье. Стальные чудища стоят, танкисты в черных комбинезонах выстраиваются в гигантские очереди, какой-то офицер мечется вдоль «бензовозов», отчаянно размахивая руками.
— А закуска где? — вновь роняет кто-то.
Ответить не успеваем. Там, на экране, все меняется.
…Очереди бьют со всех сторон — с боков, сзади, из-за замерших грузовиков. Над одним из «бензовозов» медленно поднимается желтый горячий «гриб». Поднимается, растекается огнем. Вспыхивают черные комбинезоны…
Танки тоже горят. Первый уже готов, длинная пушка тычется в пылающий асфальт, со второго взрывом сорвало башню…
Смех застревает в горле.
— РПГ-14, — среди мертвой тишины голос лейтенанта звучит как гром. — Кумулятивными. А неплохо!
На шоссе — ад. Головные и замыкающие машины горят, остальные пытаются выбраться — и тоже вспыхивают. Кто-то выскакивает из люка, отчаянно размахивая белой тряпкой.
А вот и победители! Незнакомые парни в очень знакомых кожаных куртках. Куртках, вязаных шапочках, тяжелых ботинках на двойной подошве. Камера приближается, и я еле удерживаюсь, чтобы не присвистнуть. «Ежик»!
«Братва»!
«Ежик» смотрит куда-то в небо, словно догадываясь о всевидящем оке спутника, и поднимает вверх растопыренные пальцы.
Вот, значит, как! Им тоже здесь жить… Пленных не берут. Уцелевших парней в черных комбинезонах теснят к горящим машинам, Короткие стволы бьют в упор…
— Скажите им! Господин Бажанов, скажите им!
Черный Ворон Молитвин вскакивает, машет Худыми руками. Только сейчас я замечаю, что френч ему маловат.
Генерал молча качает головой, затем поворачивается к лейтенанту:
— Северный сектор…
Изображение меняется. Опять дорога, но поуже, вокруг — лес. Танки медленно ползут на Подъем, впереди катит мотоцикл, из коляски вы-вывается рыло пулемета.
101 
