Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
55 
– Чью зарплату? – тупо спросил Данька.
– Твою. Здоровый парень, стыдно у матери на шее сидеть. – Дядя Петя усмехнулся в усы и добавил: – Не бойся, тирмен. Не обижу.
III
Передышка оказалась недолгой.
«Рас-с-с-слабился, дурачок?» – свистнул, издеваясь, ветер, налетев с новой силой. Данька проморгался, отплевался и не стал отвечать ветру: «Сам дурак!» У каждого своя работа: одним – дуть, другим – стрелять. Впрочем, сперва надо выяснить, куда стрелять. Обычно мишени располагались в едином секторе, но сегодняшний «целевой выезд» – особенный. Нужно быть внимательным.
А ветер…
Ветер рано или поздно возвращается на отведенные ему круги.
Он топтался на месте, постепенно коченея, а в лесу крутилась безумной каруселью сплошная белая мгла. Будто Данька угодил в эпицентр снежного торнадо. Навязчивая мелодия и перестук барабанчиков долетали сквозь пургу слабо, впитываясь во вьюжную, клочковатую вату. Приблизились они или нет? Вроде бы да. Хотя это вполне может оказаться иллюзией.
Во время таких буранов положено объявлять «штормовое предупреждение». А детей оставлять дома вместо школы. Видимость – нулевая, дороги покрываются ледяной коркой, число аварий подскакивает до критического рубежа. Любой нормальный водитель, если он не самоубийца, предпочтет сидеть в теплой квартире, заперев машину в гараже и попивая чай с клубничным вареньем.
Вслепую ехать куда-то – себе дороже.
А стоять?
А стрелять?
Вдалеке померещился грохот лавины, спускающейся с горы. Откуда в лесу «плюс первого» взялась гора, Данька не знал. В глухой рокот вплелись крики людей и низкое, отчаянное мычание каких-то животных. Ударили винтовочные выстрелы, и все растворилось в насмешливом вое метели. Вокруг кипела снежная каша. Глаза слезились, слезы замерзали прямо на щеках. Данька потерял всякую ориентацию в пространстве, цепляясь, как за соломинку, за барабанчики «шагов Командора»: далеко? близко?
Где?!
Это наказание за первую неудачу, подумал он.
Казалось, бурану не будет конца. В бешеной круговерти, ослепнув от ветра, тирмен пытался разглядеть оставшиеся мишени. Что это раскачивается неподалеку? Ветка? – точно, ветка. Ну и толку…
На ветке, вспыхивая крошечным солнышком, болталась заветная монетка.
Пятак висел на цепочке. Нет, на шнурке. На длинном кожаном шнурке. Серебряная цель раскачивалась не в такт порывам ветра, а сама по себе. Наверное, тоже прислушивалась к надвигающейся музыке, отплясывая под барабанчики.
Данька поднял пистолет.
«Что, глаза сильно сели? – спросил его по телефону дядя Петя. – Не отчаивайся. Мы с тобой еще постреляем!»
Значит, постреляем.
Он сделал то, чего делать не следовало ни при каких обстоятельствах: выпалил три раза подряд, будто на соревнованиях по скоростной стрельбе, где важно время, за которое ты поразишь мишени. На соревнованиях мишени гораздо больше, и снег не лупит в лицо, и…
Ветка качнулась обратно уже без монеты.
В буране возникла трещина, и в нее ворвался золотисто-желтый луч солнца. Шустрым кроликом он метнулся по сугробам, вскрикнув: «Ах, как я спешу!..» – и ускакал прочь, сгинув в чаще.
Третья – есть.
Мишень третья
Куриная слепота
Стреляй по жизни, равная судьба.
О, даже приблизительно не целься.
Вся жизнь моя – неловкая стрельба[3]
По образам политики и секса.
Все кажется, что снова возвратим
Бесплодность этих выстрелов бесплатных,
Как некий приз тебе, Москва, о, тир —
Все мельницы, танцоры, дипломаты.
Год Желтого кролика
1
Черный, как ночь, «Mitsubishi Pajero» выскочил на Динамовскую прямо от бутика «Princess», наплевав на запретительный «кирпич», и тормознул у тротуара. Хлопнула дверца. Прохожие, косясь на двух конкретных до озноба пассажиров, выбравшихся из машины под стылое небо марта, сразу вспомнили про неотложные дела. Дела ждали прохожих в разных местах, но главное: подальше отсюда. Не повезло лишь высокому парню в плаще: пассажиры джипа, сразу наметив цель, взяли его «в клещи».
– Как типа жизнь, братан?
Шустрик, похожий на мелкого бойцового кобеля, держал руки в карманах куртки, втянув бритый затылок в плечи. После теплого салона погода не радовала. Первый месяц весны, что называется, «канал под февраль», шустрик страдал хроническим насморком и говорил в нос, смешно растягивая слова.
55 
