62 
На второй неделе я оценил свое будущее. Игнорируя многочисленные телефонные звонки жены и друзей, приобретенных за последние несколько дней, я обдумал полет француза-самоубийцы. Я, как и раньше, видел в этом две возможности. Одна — воспользоваться выпавшим шансом, воздать хвалу Господу за чудодейственное избавление и пойти дальше своей дорогой, радуясь и благодаря. Вторая — бросить Богу вызов и сделать шаг в неизвестное. Возможно, это единственная свобода, на которую я могу надеяться. Может, это и есть мое личное счастливое число.
Миссис Парсонс верит, что миллион фунтов полностью изменит ее жизнь. Если бы я тоже так думал, я бы дал ей эту сумму. Но у миссис Парсонс есть нечто, чего никогда не даст мне все мое богатство. У нее есть надежда. У нее есть цель. А что есть у меня?
Вот почему ближе к концу второй недели я решил кончить жизнь самоубийством. Я решил, что все сделаю чисто, но обставлю свой уход из жизни как можно театральнее, связав все разорванные нити. Приняв решение, я впал в отчаянную эйфорию — должно быть, мсье Дюмон испытал нечто подобное утром того дня, когда ему предстоял долгий подъем на башню. Видите ли, мертвецу нечего терять, а человек, которому нечего терять, переходит из состояния отчаяния к состоянию почти блаженства.
Я дал себе неделю. За эту неделю я должен был перепробовать все. Все, на что я раньше не осмеливался. Пойти на каждый риск, который раньше был для меня неприемлем. Я понял, что даже не представлял себе никогда такой свободы: любой момент был неожиданным праздником, каждый час — новым раундом игры со все повышающимися ставками. За неделю, не проведя количественной оценки ни одного риска, не учтя ни одной цифры, я проделал следующее:
Заказал пять порций карамельного пудинга из кондитерской «Фортнум и Мейсон» и съел все в один присест.
Выкурил несколько кубинских сигар.
Попробовал черную икру (впервые в жизни).
Прыгнул с трамплина.
Составил недвусмысленно ясное законное завещание, оставив все деньги бывшей жене — при условии, что она прибавит в весе четыре стоуна и никогда не вступит в другой брак.
Занимался сексом без презерватива с двумя блондинками в кожаной одежде в машине, припаркованной рядом с Шафтсбери-авеню.
Вытатуировал портрет мсье Дюмона, своего духовного предтечи, на левой ягодице.
Пил розовое шампанское «Лоран-Перье», сидя в ванне, читая при этом дамский роман и слушая Пятую симфонию Малера на новой стереосистеме, при повышенной громкости.
Попробовал кокаин, которым снабдила меня одна из вышеупомянутых блондинок.
Заказал билет на частный самолет в один конец до Парижа.
Съел одну очень слабо прожаренную отбивную на косточке, с двойной порцией жареного картофеля.
Приобрел небольшой пистолет (у друга одной из блондинок, также в кожаной одежде), складной трамплин, шляпу-котелок, зонтик и восковые затычки для ушей.
Несколько раз перешел оживленные улицы, не глядя ни направо, ни налево.
Дважды выстрелил в живот «одному парню с работы», замаскировав пистолет в новом зонтике.
Заметьте, что в этих ситуациях организм начинает вырабатывать адреналин, так что я находился в весьма приподнятом настроении. На мне были шляпа-котелок, один из новых костюмов и очень красивый розовый шелковый галстук, который, как я считаю, придает мне приятный щеголеватый вид. Затычки для ушей тоже оказались весьма разумной предосторожностью (а ведь моя жена всегда называла его тихим и спокойным человеком, подумать только).
Полет в Париж оказался чрезвычайно захватывающим, я бы никогда не поверил, что такое возможно, хотя тут, может быть, дело в кокаине. Жаль, что это мой первый и последний полет — если, впрочем, не считать полета с башни, который, как я полагаю, тоже будет весьма волнующим.
Я впервые за границей. Миссис Парсонс утверждала, что Париж романтичней всего весной, и я могу подтвердить, что он действительно весьма привлекателен. Синее небо, легкий ветерок, вишни в цвету у тихой Сены. Лепестки вишни кажутся мне очень уместным символом. Ветер подхватывает их и несет, словно розовый снег. Они в точности такого же цвета, как мой новый розовый галстук. Быть может, меня вот так же подхватит и понесет? Сегодня и в самом деле довольно ветрено. В сильный ветер верхние этажи башни закрыты для посетителей. Меня немало позабавило услышанное от уличного торговца на Трокадеро, у которого я приобрел миниатюрную позолоченную копию башни, — что доступные публике уровни защищены проволочной сеткой и, таким образом, прыгнуть с башни невозможно. Пропасть меж четырех гигантских ног башни тоже затянута сеткой, но это для того, чтобы мусор и прочие неприятные вещи не падали туристам на головы. Вряд ли мне это помешает.
62 
