76 
Отец Мартино посмотрел на Жанну. Кто знает, быть может, золотистые волосы молодой женщины заставили его прибавить:
— Когда закончится траур, вам надо снова выйти замуж. Долгое вдовство не идет к вашим годам. Кроме того, вам нужен защитник и покровитель.
С этими словами отец Мартино удалился. На другой день Жанна отправилась за покупками и сразу поняла, какое смятение вызвал среди торговцев и менял арест Жака Кёра. Везде царили подавленность и недоумение. Многие из крупных менял предпочли затаиться, и клиенты хлынули к мелким. Известные торговцы пребывали в панике из-за ареста их кредитора. Те из них, кто все же решил продолжить дела, выделялись в толпе своими озабоченными лицами.
Потом нелепое происшествие окончательно сбило Жанну с толку. Она как раз договаривалась с одним из виноторговцев, когда поблизости послышались крики и визг. Обернувшись, Жанна увидела двух особ легкого поведения, которые препирались с каким-то горожанином. Как поняла Жанна, он обвинил блудниц в том, что они занимаются своим ремеслом среди бела дня.
— Виданное ли дело! — кричала одна из них, высокая разбитная девица с пышными волосами. — Мессир хочет запретить нам продавать свой товар!
— Это оттого, что у него кошелек пустой! — вторила другая, толстушка с густым слоем румян на лице.
— Тухлая селедка у вас, а не товар! — кричал в ответ красный от гнева мужчина.
— Почаще бы ты смотрел себе промеж ног! Вот уж где точно селедка стухла!
Товарки сально расхохотались. Вокруг спорящих собрались зеваки, желавшие повеселиться на дармовщину.
— Я немедля вызову стрелков! — орал мужчина.
— У самого стрелы кончились, вот и зовет стрелков! — насмехалась над ним разбитная девица. — Ты всякий раз зовешь лучников, когда спускаешь лук перед своей женой?
Толпа покатывалась от хохота.
— Скажи-ка, — продолжила девица пронзительным голосом, — не тебя ли я видела давеча на улице Фуар с какой-то бабой? А может, это была монашка, которую ты вел отведать молодого вина?
Народ прибывал и продолжал потешаться. Все знали, что улица Фуар полюбилась особам легкого поведения. Лицо мужчины стало багрово-красным.
— Или я плохо разглядела впотьмах, ведь это мог быть и хорошенький мальчик. Там же квартал школяров!
Снова раздался хохот. Багровый от гнева горожанин счел за лучшее удалиться под градом насмешек, и Жанна смогла продолжить разговор.
Возвращаясь домой, Жанна решила, что в мире есть силы, с которыми лучше не связываться. К примеру, король и блудницы.
24
Приключения камня Пет-о-Дъябль
— Пет-о-Дьябль исчез, — объявил в один прекрасный день Гийоме. Это случилось за несколько дней до переезда Жанны на улицу Бюшри. Она мысленно простилась с Франсуа Вийоном. Его стихи вселили в ее душу надежду, но он так и не появился. Бог знает, какая девушка или юноша царили сейчас в его сердце. Стихи уподобились засохшему букету.
Сидони заметила, что Пет-о-Дьябль не так-то легко унести в кармане, и Гийоме расхохотался во все горло.
Направляясь за покупками к набережным, Жанна множество раз проходила мимо этой местной достопримечательности. Она стояла на улице Мартруа-Сен-Жан, что на правом берегу, между Гревской площадью и Сен-Жерве, прямо за Ратушей. Вообще-то это был просто межевой столб, который решительно ничего не межевал, а стал местом сбора бродяг и юных карманников, слонявшихся там в ожидании какого-нибудь дельца. Столб походил на фаллос или, как говорили иные, на большую какашку. Большинство склонялось к последнему мнению, о чем свидетельствовало и название камня.[24]
Никто, кстати сказать, не интересовался происхождением и назначением этого столба, напоминавшего уменьшенный менгир. В противном случае к нему отнеслись бы, возможно, с большим почтением. В стародавние времена он мог отмечать границу между невидимыми мирами, которую лучше было не пересекать, что и доказали дальнейшие события. Когда эти места населяли племена паризиев, столб, должно быть, указывал юношам, что они вступают во владения Деметры и становятся мужчинами. Любопытство должно было вызвать хотя бы то, что на этом месте собирается молодежь и преступники, во все эпохи играющие роль первопроходцев.
Христианство, однако, не поощряло любопытство в отношении старинных камней — особенно имевших столь подозрительную форму. Большинство из них дышало древним язычеством и укрывало злокозненных демонов. Счастье еще, что первые монахи, проповедовавшие Евангелие в древней Лютеции, просто не расколотили столб молотком. Само название столба красноречиво говорило об их отношении к нему: вчерашние боги сплошь и рядом становятся сегодняшними бесами.
76 
