82 
— Так вот, значит, как оно было, — сказала Морган, когда Саймон довел свой рассказ до конца. — Как романтично! Действительно можно сказать, что вы соединены божеством.
Рассказывая ей историю своей любви, Саймон и волновался, и ликовал. Лицо пылало, сердце колотилось. Крепко сжимая руку Морган, он сказал:
— Да, мы благословлены.
— Неподражаемая история, а я ничего не знала. Руперт мне никогда не рассказывал…
— О чем ты говоришь? Ведь и я ему не рассказывал.
— Вот как? А другому кому-то рассказывал?
— Нет, конечно же, нет. Никому, кроме тебя.
— Как это мне приятно, — сказала Морган. — Саймон…
— Что, дорогая?
— Ты рассказал Акселю о том, что произошло в квартире Джулиуса?
— Нет. — Ему вдруг стало холодно. Как будто скрылось солнце.
Саймона угнетало, временами просто невероятно угнетало, что он скрыл происшедшее от Акселя. Но скрыть было так нетрудно. Аксель, переполненный впечатлениями от «Фиделио», задал всего лишь несколько беглых вопросов о вечере Саймона. А позже казалось уже неестественным вдруг ни с того ни с сего вернуться к этому вопросу. Ведь так или иначе, все в прошлом и скоро совсем забудется, думал Саймон. Да и что было? Вся история гроша ломаного не стоит. И все-таки он продолжал тревожиться, отчасти потому, что весь эпизод был огорчительным, а в каком-то смысле и неприглядным, отчасти потому, что не удавалось понять, почему, собственно, он решил скрыть случившееся. На него, безусловно, подействовали слова Джулиуса о чопорности Акселя, о том, что он почувствует себя запачканным. Да, в этом он, несомненно, был прав. А кроме того, можно ли рассказать подобное о женщине, в особенности если она попросила тебя не делать этого? И все-таки достаточные ли это основания для молчания и нет ли здесь еще каких-то оснований?
Саймона преследовало неприятное ощущение, что, сохраняя секрет, он не столько блюдет интересы Морган и Акселя, сколько выгораживает самого себя. Не нужно, чтобы Аксель ассоциировал его с определенными ситуациями, хотя, конечно же, все произошедшее не имеет значения, и беспокоиться тут решительно не о чем.
— Отлично. Я так и думала, что ты не скажешь, но все-таки решила уточнить. Пусть это остается нашим маленьким секретом. — Поцеловав его в щеку, она потерлась о нее своей щекой. — Дай-ка тебя украсить. — Она сняла ожерелье из темного янтаря и застегнула его на шее Саймона. — Вот. На тебе оно смотрится восхитительно. Хотя без пиджака, наверно, будет и еще лучше.
Саймон со смехом снял пиджак. Сегодня он был в голубой хлопчатобумажной рубашке. Каким мягким кажется тонкий хлопок по сравнению со скользким нейлоном! Но зато его нужно гладить. Саймон поправил ожерелье, удачнее разместив бусы на голубом фоне. Эффект был потрясающий.
— Понимаешь, что я имел в виду, Морган? Эти бусы нужно носить с однотонным платьем, лучше всего с голубым.
— Они тебя совершенно преобразили, милый.
— Они очень красивые. По-моему, я их помню. Видел их на тебе в разные годы.
— Да. А потом у них сломался замочек. Таллис его починил и прислал бусы по почте.
— О!
— Саймон, не спрашивай меня о Таллисе.
— Я и не собирался, дорогая.
— Ты гораздо тактичнее, чем твой брат. Я пришла к заключению, что время само расставит все по местам. А я отказываюсь терзаться. Ты не считаешь, что должен принять чью-то сторону?
— Не считаю. Но если понадобится, приму твою.
— Молодец. Ты такой хорошенький, Саймон. Дай-ка я довершу эффект. — Сняв свою синюю бархатную шапочку, она ловко пристроила ее на чуть вьющихся темных волосах Саймона.
Оба они рассмеялись, и Саймон поднялся, чтобы рассмотреть себя в зеркале, когда в дверях появился Аксель.
Вскрикнув, Саймон стремительно сдернул шапочку. Бусы было никак не расстегнуть, и дрожащими неуклюжими пальцами он принялся стаскивать их через голову. Морган встала. Саймон бесцеремонно швырнул ей и бусы, и шапочку, и она спрятала их в сумке. Аксель смотрел на все с абсолютно непроницаемым видом.
— Здравствуйте, Аксель, — кротко сказала Морган.
— Добрый вечер.
— Я ненадолго зашла к Саймону, а теперь, к сожалению, должна идти.
— Да? — сказал Аксель.
— Ну что же, до свидания, милый Саймон. Не забудь, о чем мы договорились. И непременно приходи ко мне в гости. — Она потрепала Саймона по щеке. — До свидания, Аксель. Саймон сейчас рассказывал мне, как вы оба ухаживали в Афинах за одной и той же статуей. Это было так увлекательно. Всего доброго.
82 
