Особенно,... 
21 
Прошлым летом во время поездки в Штаты она имела возможность наблюдать нечто подобное…
Там по всему континенту разбросаны однотипные здания, похожие на маленькие городки под одной общей крышей, иногда в несколько миль длиной; внутри помещение разделено на отдельные самоуправляемые секции, каждая из которых обслуживает какую-нибудь авиакомпанию. Крупные компании нанимают на службу девушек, похожих на девиц-тамбурмажоров, непременных участниц всех торжеств, съездов и карнавалов в Новом Свете. Эти девицы, одетые так броско, что не заметить их просто невозможно, патрулируют район конторы своей авиакомпании. Им вменяется в обязанность давать всевозможные справки, служить гидами и всеми иными средствами способствовать приятному путешествию своих клиентов. Когда их набирают на работу, то в первую очередь учитывают приятную внешность, задор и наличие дерзкой, идущей от молодости, а не от опыта чувственности. И вот они дефилируют по коридорам здания поодиночке, парами, а то и втроем и улыбаются, улыбаются, улыбаются (а часы в ожидании вылета идут) и прямо на глазах раздуваются от сознания своей власти над окружающими. Они буквально опьянены – да-да, без преувеличений – собственной неотразимостью и значительностью, которые делают их, соответственно одетых для исполнения соответственной роли, центром внимания публики. Они улыбаются и улыбаются без конца, и у вас создается впечатление, что девушки эти, распираемые любовью к человечеству, подогреваемой, в свою очередь, особым вниманием человечества к ним самим, того и гляди, вспорхнут и вознесутся на небо. Да, просто возьмут и вылетят из окон аэропорта, и будут парить в небе как воздушные шары, и улыбаться в иллюминаторы пассажирам пролетающих мимо самолетов. А на борту самолетов расхаживают точно такие же красотки – хозяйки воздуха, опьяненные ролью благодетельниц, готовые одарить любовью всех и каждого в поле зрения. Вышесказанное не относится к большим международным компаниям, где стюардессам приходится работать не за страх, а за совесть, окружая пассажиров вниманием и любовью, то есть заботясь об их желудках; речь идет о внутренних рейсах, сложной паутиной затянувших все небо над Новым Светом, которое день и ночь бороздят маленькие, верткие самолетики, набитые такими вот девицами, не загруженными, по существу, никакой работой. Время от времени они обносят пассажиров напитками. Заботливо, с интимной улыбкой, раздают подносы с расфасованной еще на земле едой в закрытых индивидуальных пакетах. И нежно произносят в репродуктор: «Мы любим вас, мы нуждаемся в вас, ждем вас снова, любите и вы нас, пожалуйста». И передвигаются по проходу туда-сюда, туда-сюда, расточая по пути улыбки, под восхищенными взглядами мужчин, да и женщин тоже. Вызывать восхищение – их обязанность. По мере того как идет время, начинает казаться, что девушка вот-вот взорвется от избытка восхищения. Ее буквально распирает от самодовольства; у нее, наверное, даже температура поднимается.
И она улыбается. Улыбается. Улыбается.
Легко представить себе, что и дома, после полета, ее не покидает возбуждение, она не может ни есть, ни спать, ни спокойно сидеть, ни перестать улыбаться. Она перевозбуждена, она не может отключиться. Если бы у нее был муж, то разве его будничная, пресная любовь могла бы сравниться с огромным зарядом восхищения множества мужчин, прошедших мимо нее за целый день? Даже представить себе страшно, что это будет за жизнь, если такая девушка выйдет замуж! А это неминуемо произойдет, и очень скоро: процент браков высок в этой среде, равно как и процент разводов. Но в течение года, двух, трех, а то и шести лет такая девица все время на людях, все время в фокусе внимания сотен пар глаз; каждую минуту своего рабочего времени она, с одной стороны, предмет восхищения, желаний и зависти, а с другой – источник тепла, внимания, заботы. Потом – замужество. Для нее этот шаг равносилен уходу от ярких огней рампы, где еще слышны аплодисменты тысячной толпы, в кромешную тьму тесного, маленького мирка. По всей вероятности, она, бедняжка, и сама не способна разобраться в своих чувствах, понять, что с ней происходит, ибо если девушка берется за подобную работу, это значит, что она наивна. За всю свою жизнь она так ни разу и не заподозрит, сколь это чудовищно – использовать живое человеческое существо как приманку, в течение месяцев, а то и лет делать его объектом публичной любви – будь то девица-тамбурмажор, живая реклама или стюардесса, какая разница. Она спешит выскочить замуж, поскольку считается, что рано выйти замуж – значит, утвердить свое женское «я»; а потом вступает в силу закон инерции: она уже не в состоянии остановиться, словно внутри у нее помещен особый орган, впитывающий в себя и отдающий вовне тысячи ватт Любви, Заботы, Лести; он работает на полную мощность, и она не в состоянии его отключить. Что с ней творится? Она не имеет представления. Почему ее гложет беспокойство, почему она не может расслабиться, заснуть, отдохнуть? Она – как маленькая девочка, которой взрослые полюбовались немного, а потом девочка им наскучила, от нее отвернулись, и она уже забыта; и как бы красиво она ни танцевала, как бы ни улыбалась, какими бы способами ни привлекала их внимания и как бы громко ни кричала: «Вот я! Да посмотрите же на меня!» – они будто оглохли. Наконец кто-нибудь снизойдет и скажет: «Ну, ладно, хватит, успокойся. Беги поиграй».
21 
