Особенно,... 
18 
И все это в целом разочаровывало: было вполне очевидно, что такое вот смутное воспоминание о прошлом — это лучшее, на что я способен. Высокая трава и почерневшие рамы.
Обрывок веревки, свисающей с дерева, на том месте, где были когда-то качели, а деревянное сиденье давно уже, конечно, сгнило. Бетонная дорожка замшела и растрескалась, сквозь ее трещины пробивается буйное племя одуванчиков.
Да какая, собственно, разница. Главное, что это дом, где я вырос, тот самый дом, который я искал. Мало-помалу мне вспоминались мелкие его подробности. Я знал, что, когда я толкну эту дверь, она тихонечко, басистым голосом заскрипит и скрипеть будут скорее доски двери, чем петли, знал, что, когда я буду пересекать прихожую, у меня под ногами будут нестройно пощелкивать расшатавшиеся кафельные плитки.
— Не забывайте, что я вам сказал, — крикнул через окошко машины таксист.
— Что не забывать? — удивился я.
— Насчет того, чтобы не спешить.
— О'кей, — сказал я.
За моей спиной заурчал дизельный двигатель такси, этот звук начал удаляться и быстро исчез.
11
Дверь действительно заскрипела, плитки зацокали, за спиной вторично зазвучал знакомый скрип двери, на этот раз — закрывающейся, и меня окружила дальнейшая знакомость прохладного, чуть затхлого воздуха.
Было и кое-что еще, не сразу заметное. Легкая сила, тянувшая меня от пола вверх, делавшая меня чуть легче. Это было похоже на то, как когда опустишь на пол тяжелую ношу и твои плечи словно потянутся к потолку.
И это изменение было чисто внутренним. Всею тканью своего существа я ощущал, что занимаю по отношению к этому дому меньше места, чем следовало бы. Я поднял руку и взглянул на нее, ожидая увидеть пальцы полупрозрачными, словно плоть моя и кости превратились в дымчатое стекло. Вместо этого я просто увидел свою руку. Однако ощущение осталось. Был я таковым или не был, но я чувствовал себя прозрачным.
Здесь самое вроде бы время отметить, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы разобраться в этих ощущениях, однако жизнь во сне не структурирована по секундам и минутам. Так что могу лишь сказать, что прошло несколько моментов, прошло нечто, пока я осознал, что этот эксперимент, это возвращение в дом, где я вырос, почти непременно сработает. В этом доме я проснусь.
Фактически, я уже просыпался.
От этой догадки у меня перехватило в горле. Я неким образом знал, был уверен, что процесс пробуждения окажется таким же — если не более — хрупким, как и процесс засыпания. Это было нечто, что я мог испортить. Любой резкий звук, что-либо неожиданное или дисгармоничное, и удачный случай будет упущен.
А потому, следуя совету таксиста, я не стал спешить и осмотрелся по сторонам. В этот момент, стоя посреди прихожей, я имел возможность выбора. Я мог подняться по лестнице на, второй этаж либо продолжить свой путь по цокающим плиткам в направлении кухни и гостиной.
В гостиной я найду проигрыватель. Я вспомнил, какое впечатление произвел на меня голос Литтл Ричарда, прежде чем песня стала дробиться и замыкаться в петлю. И теперь мне стало казаться, что, если я прослушаю «Мисс Молли» здесь, эффект будет еще сильнее.
Но в то же самое время мне казалось, что лестница обрела некий психологический заряд, что она властно, почти физически тянет меня к себе. Как будто я наново переживаю какой-то момент из своих воспоминаний и должен идти по дому вполне конкретным путем. Как будто чем точнее я буду придерживаться этого пути, тем полнее будут мои воспоминания, а чем полнее будут мои воспоминания, тем вернее я проснусь.
Не приходилось сомневаться, что источник этого притяжения находился во мне самом, что меня инстинктивно тянуло к лестнице. Поэтому я уступил невидимой силе и начал подниматься по ступенькам, с трудом сдерживая желание взлететь по ним одним махом. Легкость во всем теле и ощущение собственной прозрачности никуда не пропали, более того, с каждой ступенькой они становились все сильнее и сильнее. Это укрепляло меня в уверенности, что выбор сделан правильно, что я на верном пути, — если, конечно же, таковой действительно есть.
На верхней площадке я остановился в ожидании, куда же меня потянет дальше. Я мог пройти прямо вперед, в ванную. Или по коридору налево, в родительскую спальню, выходившую окнами на улицу. Или направо, в свою собственную спальню.
Ожидая, куда меня потянет, я вдруг заметил, что внешняя обветшалость нашего семейного гнезда не простиралась внутрь его. Хотя в доме не было никаких признаков жизни, выглядел он вполне прилично. Коврик на лестничной площадке почти не вытерся, обои не выгорели и не свисали клочьями со стен.
18 
