17 
Креси уже вскинула мушкет и отвечала на выстрелы выстрелами. Она опустилась на одно колено, поскольку их окутали клубы дыма, и молниеносно перезарядила мушкет.
– Не поднимай головы. Отползи вперед шагов на тридцать, потом вставай и беги, – свистящим шепотом приказала рыжеволосая бестия.
– Я без тебя ни шагу.
– Еще один выстрел, и я последую за тобой. – Надменная улыбка исказила губы Креси. – Решение за нас уже принято. У мсье Ле Лупа открылся третий глаз.
– Ты что, видела это?
– Я сама всадила ему пулю прямо в лоб.
– Бог проклянет тебя, Креси…
– Беги, спасай Николаса.
На мгновение Креси показалось, что ее подруга подумала о другом Николасе, о том, который лежал в земле где-то недалека от Версаля. Но Адриана имела в виду малыша.
И Адриана побежала. Жесткие стебли травы драли то, что еще осталось от ее платья. Она бежала, и от тряски маленький Нико залился громким плачем.
Где-то сзади слышались громкие крики Креси, она раздавала приказы оставшимся в живых бандитам. Они сгрудились вокруг нее и отступали более или менее организованным порядком: одни опускались на колено и стреляли, другие тем временем отбегали и перезаряжали свое оружие, после чего отбегали назад стрелявшие. По большей части это были уже немолодые солдаты, и военный порядок был вколочен в них долгими годами муштры и боевых действий, и Креси заставила их вспомнить военную выучку, что никак не удавалось сделать Ле Лупу.
Адриана почувствовала радость оттого, что Креси убила этого жалкого негодяя. Пусть отправляется в ад.
Задыхаясь, Адриана взобралась на вершину холма. Трое всадников, все в тех же хорошо знакомых ей синих кафтанах, очень быстро неслись с фланга. Она закричала, предупреждая Креси.
Но грохот выстрелов заглушил и без того не очень сильный голос Адрианы, и Креси не слышала и продолжала со своим войском отступать как раз в ту сторону, откуда приближались всадники. Еще мгновение, они достигнут гребня холма и будут у врага как на ладони.
Адриана медленно опустилась на землю. По мере того как отступление продолжалось, оно уже не казалось ей стройным и упорядоченным. Она пересчитала оставшихся в живых – всего несколько человек.
Выругавшись, Адриана сняла с плеча ружье, вставила запал, отметив про себя, что пороху осталось совсем немного.
Она отползла и спряталась в кустах, взяла на мушку ехавшего впереди всадника. Ее мушкет был короче обычного, приспособленный для стрельбы с лошади, и оттого стрелял не так метко. У всадника в руках был видел лишь пистолет, но это ничего не значило, он мог оказаться каким-нибудь новейшим оружием, в этом случае она была обречена. Желая заполучить для себя хоть какое-то преимущество, она позволила ему подъехать как можно ближе, даже не зная, заметил он ее или нет. Двое других оставались справа от нее и как бы замыкали кольцо.
Камзолы всадников что-то напомнили ей, отчего болезненно заныло сердце. Военные полки, сейчас разрозненные, превратились в банды разбойников и мародеров, но камзол приближавшегося всадника спереди был отделан серебряным галуном, как некогда у солдат Швейцарской роты, личной охраны короля Франции, роты, в которой служил Николас.
Она чего-то ждала, а всадник все приближался. Он не видел ее.
И в этот момент Нико снова заплакал, да так громко, что только глухой или мертвый мог его не услышать. И как только всадник их заметил, она тут же выстрелила. Приклад карабина больно ударил в плечо, а враг остался сидеть в седле и поднял пистолет. Вспышка пламени – но направленная не в нее, а куда-то поверх, будто он стрелял наугад.
Или это ей так показалось? Лошадь затопталась на месте и попятилась, всадник выстрелил вторично, и снова поверх ее головы. На этот раз Адриана проследила, куда полетела смертоносная пуля.
Креси появилась на вершине холма, и в это самое мгновение Адриана увидела, как красный фонтанчик ударил из ее груди, и Креси резко повернулась на месте так, что ее меч серебряным угрем выскользнул из ножен, и всадник обнажил свой широкий палаш.
Креси удивила ее: она молниеносно увертывалась от сыпавшихся на нее ударов, будто имела дело с незрелым юнцом, затем неожиданно подпрыгнула, и ее клинок превратился в разящее крыло. Голова слетела с плеч, и фонтан крови ударил в небо.
Затем чья-то невидимая рука ударила Креси, она упала и осталась лежать неподвижно.
3
Разговор зимой
Красные Мокасины поднял голову, он уловил принесенный ветром знакомый и очень приятный запах гикори, горящего в разведенном кем-то костре. Они с Бьенвилем только что проехали мимо дома на краю леса – покосившегося серого строения. Стояло оно, как серый волк, который, известно, тощает за долгую холодную зиму, но с голоду не издохнет. Какие-то европейцы, подумал Красные Мокасины, покинули свои студеные, заснеженные страны и обосновались здесь так, как привыкли жить на своей родине.
17 
