ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  11  

— На самом деле я считаю, что в глубине души он тебе симпатизирует. Дело в том, что Ричард вынужден из принципа хорошо относиться ко мне, а он такой дурак, что умеет относиться к человеку только или хорошо, или плохо. Поэтому все то негативное отношение ко мне, которое у него есть и в котором он не признается даже самому себе, он просто перебрасывает на тебя.

— Очень мило, — сказала Анна. — А знаешь что? Пока тебя не было, я обнаружила, что для многих людей мы с тобой — взаимозаменяемы.

— И ты поняла это только сейчас? — спросила Молли, торжествуя, как она всегда это делала, когда Анна наконец-то осознавала то, что для нее, Молли, было самоочевидным.

В отношениях этих женщин равновесие установилось давно: Молли в целом была более опытной и искушенной, а Анна, в свою очередь, превосходила ее талантом.

Анна промолчала, оставив свое мнение при себе. Она улыбнулась, признавая собственную несообразительность.

— И это при том, что мы такие разные во всем, — сказала Молли. — Как странно. А все потому, я думаю, что мы ведем одинаковый образ жизни — не выходим замуж, и все такое прочее. Люди только это и видят.

— Свободные женщины, — сказала Анна, напряженно. И с какой-то непривычной для Молли яростью, что заставило ту еще раз бросить на подругу быстрый изучающий взгляд, она добавила: — Окружающие по-прежнему оценивают нас исключительно с точки зрения наших отношений с мужчинами. Так делают даже лучшие из них.

— Но мы и сами так делаем, разве нет? — спросила Молли, довольно резко. — Что ж, весьма затруднительно этого избежать, — торопливо поправилась она, заметив удивленный взгляд Анны. Повисла небольшая пауза, во время которой женщины не смотрели друга на друга и размышляли о том, что год разлуки — немалый срок, даже для такой проверенной временем дружбы.

Наконец, вздохнув, Молли сказала:

— Свободные. Знаешь, пока меня здесь не было, я думала о нас, и я пришла к выводу, что мы являем собой совершенно новый тип женщин. Это наверняка так, правда?

— Ничего нового под солнцем нет, — сказала Анна, пытаясь изобразить немецкий акцент.

Молли, а она свободно владела полудюжиной языков, раздраженно повторила вслед за Анной:

— Ничего нового под солнцем нет, — идеально воспроизведя резкий голос пожилой женщины и ее немецкий акцент.

Анна скривилась, признавая свое поражение. Ей не давались языки, и она была слишком скованна для того, чтобы пытаться в кого-то перевоплотиться: а Молли на какое-то мгновение даже внешне стала невероятно похожа на Сладкую Мамочку, или на миссис Маркс, к которой они обе ходили на сеансы психоанализа. Все те невысказанные чувства, которые в обеих рождал торжественный и болезненный ритуал психоанализа, нашли свое отражение в этом прозвище — «Сладкая Мамочка». Оно постепенно превратилось в нечто большее, чем прозвище конкретного человека, и стало обозначать целое мировоззрение — традиционное, имеющее глубокие корни, консервативное, несмотря на скандально близкое знакомство со всем безнравственным. Несмотря на — так выражали свои чувства по отношению к этому ритуалу Анна и Молли, когда они его обсуждали; а в последнее время Анна все больше и больше склонялась к тому, что правильнее было бы говорить в силу того, что; и это было одной из тех тем, которые ей не терпелось поскорее обсудить с подругой.

Но Молли, сопротивляясь, как она частенько делала и в прошлом, даже малейшему намеку на критику Сладкой Мамочки со стороны Анны, быстро сказала:

— Все равно она была великолепна, а я тогда была слишком плоха, чтобы еще и критиковать кого-то.

— Сладкая Мамочка, когда дело касалось меня, имела обыкновение говорить: «Ты — Электра» или «Ты — Антигона», — и точка, — сказала Анна.

— Ну, не совсем уж и точка, — натянуто сказала Молли, отстаивая те болезненные часы испытаний, которые они обе пережили у Сладкой Мамочки.

— Нет точка, — повторила Анна, неожиданно резко настаивая на своем, так что Молли, уже в третий раз, взглянула на нее с удивлением. — Точка. Нет-нет, я не говорю, что она не помогла мне очень и очень серьезно. И я уверена, что без нее я не справилась бы с тем, с чем мне тогда нужно было справиться. И все равно… Я очень отчетливо помню один день, помню, как я там сидела — большая комната, приглушенный боковой свет, Будда, и все эти картины, и все эти скульптуры.

— Ну и? — сказала Молли, теперь уже очень критично.

  11