9 
* * *
Первые наркотики… и страна менялась… все чувствовали, что мы живем в совершенно особое время, и разгонялись как можно быстрее. Группы словно соревновались: а вот кто самая быстрая команда на свете? Все стремились играть быстрее… и еще быстрее… фантастически быстро… Скорости достигались просто бешеные. Если сейчас все это слушать, то непонятно даже, где кончается одна песня и начинается другая.
Мне хотелось сжать время… и мы его сжали… Но нравилось это не всем. Мои музыканты ныли:
— Олег! Может, помедленнее? Куда ты гонишь?
Я стоял как скала. Затормаживать никому не разрешал:
— Ни в коем случае! Мы должны играть еще быстрее!
К тому времени Леша Микшер играл уже не только у нас, а еще в десяти группах. Причем у некоторых дела шли намного лучше, чем у «Ножа для фрау Мюллер». Микшер первый заявил, что больше не хочет играть настолько сумасшедшую музыку. Он ушел из группы, а вслед за ним ушел Тима Земляникин. Микшер после этого стал играть в группе «Маркшайдер Кунст», а Тима начал выступать в «TaMtAm’е» сольно в стиле Марка Стюарта. Он приходил с магнитофоном, включался и начинал рычать. Выглядело это довольно дико, но только не для «TaMtAm’а»! Этот клуб пребывал уже в такой фазе, что там нормальным было вообще все.
Смотреть на этих двоих мне было гадко. На свою собственную жизнь смотреть было тоже гадко. На все на свете смотреть было очень-очень гадко. Мои отношения с людьми стремительно мутировали. И отношение к происходящему тоже мутировало. Зато именно тогда до меня наконец дошло, что все это очень модно: я торгую наркотиками, жена — проститутка. Почему нет?
* * *
Домой к родителям возвращаться было глупо. В квартиру Наташиной бабушки мне было не попасть. Наташин жених снял мне квартиру где-то в конце проспекта Ветеранов. Я прожил там два месяца, а потом квартиру пришлось бросить. Мне было не по карману не только оплачивать съемное жилье, но даже покупать себе еду и наркотики. Раньше я был довольно состоятельный и у меня была Наташина квартира, где можно было потусоваться. Теперь всем вокруг я стал обузой: постоянно заходил и спрашивал: нельзя ли у вас переночевать? Хуже быть уже просто не могло.
А на дворе стояли самые жесткие времена: сваренные из бронированной стали кооперативные ларьки, толпы бандитов, грабящих все, что движется, нищие люди на улицах. Гитарная музыка была на хер никому не нужна. Музыкальные клубы один за другим закрывались. Группы одна за другой разваливались. От моей собственной группы остались только я и наш басист Кузик.
Нового вокалиста мы так и не нашли. На одном или двух концертах петь вместо Тимы пробовал я. Это было бессмысленно. Мы с Кузиком просыпались к обеду, вместо репетиций принимали галлюциногенные грибы и садились смотреть MTV. Целыми днями мы смотрели телевизор и мечтали:
— Вот-вот! Скоро и мы тоже!
Жена прекратила со мной всякие отношения. Денег взять было негде. Жить тоже было негде, и я стал жить у Кузика: его родители часто уезжали на дачу.
Кузик был девственником. А поскольку у него дома постоянно происходили какие-то дикие вещи и толкалась куча народу, то изменить это дело Кузику не светило. Из Москвы часто приезжал мой приятель Олег Костров. Он в тот момент начитался Уильяма Берроуза и предлагал Кузику гомосексуальные отношения. Кузик делал круглые глаза и мотал головой.
Наркотики, девственность, вокруг куча народу, группа, которая развалилась… От всего этого у Кузика ехала крыша. Он все глубже погружался в кризис. Он твердил, что девушка ему просто необходима, но никакой девушки не было и взять ее было негде.
В итоге Кузик заявил, что так больше невозможно, хватит, он хочет, чтобы я ушел, и вообще, ему нужен нормальный дом, а не то, что творится. Он хочет иметь дом — место, где все будет нормально. Пусть мир останется снаружи, а дома пусть все будет хорошо. Тогда он еще верил, что это возможно.
Он выгнал меня, и мы перестали общаться. Правда, потом Кузик позвонил и стал просить:
— Олег! Приезжай! У меня такая депрессия…
Я приехал и обнаружил, что Кузик под грибами — в полном космосе. Он сказал, что разбил зеркало. В коридоре у него висело здоровенное зеркало, и Кузик долбанул по нему молотком.
— Зря ты это сделал, — сказал я.
Кузик объяснял, что это необходимо было сделать. Разбив зеркало, он разбил свою хандру, свое заторможенное состояние и избавился от прошлого, и теперь его жизнь круто изменится.
9 
