Последние отзывы

  51  

Вбирая в себя пустоту и уединение, можно отстраниться от всего на свете. Пропуская мысли через мембрану одиночества, я вспоминал о Джилл и о тех чудовищных ошибках, которые мне пришлось совершить. Я приободрился, подумав, что у меня есть второй шанс – Пен, и я обязательно его использую.

Я не доверял Фениксу, как не доверял всем этим обшарпанным и опаленным солнцем городишкам с возникающими из ниоткуда деловыми районами, бездушными дорогами на окраинах, торговыми центрами, выходящими на автостоянки, гаражами по продаже подержанных автомобилей и плохонькими домишками, неумело спрятавшимися за пальмами. И люди – они высыхали на солнце, словно фрукты, мозги плавились от жары и ежедневной рутины. Люди уже не помнили, зачем они вообще сюда приехали. Это относится исключительно к бедноте. Богатых можно увидеть только за стеклом: в торговых центрах и машинах они вдыхают кондиционированный воздух, который отдает лекарством от кашля. К жаре я привык, но тут настолько сухо, что деревья прячутся в тени собак.

В тот день, отправившись на первую серьезную встречу с Иоландой после того, как она приняла мое деловое предложение, я задумался и слишком долго блуждал по пустыне. Я не замечал, как сильно палило солнце, пока не обернулся и не увидел, как далеко отошел от тачки, лучше бы мне вернуться. «Ленд-крузер» в колышущемся от жары воздухе походил на мираж; невозможно было определить, далеко он на самом деле или близко. Я запаниковал, но тут моя рука коснулась обжигающего металлического корпуса. Я скользнул в сладкую прохладу автомобиля, черт бы ее побрал, и почувствовал, что в висках колотится кровь. Пришлось растянуться на пассажирском сиденье и включить кондиционер на максимум. Прошло несколько минут, прежде чем я почувствовал себя лучше и сумел снова перевалиться на задницу. Взял газету. Уровень террористической угрозы – низкий. Время безопасного пребывания на солнце – шестнадцать минут.

В этот самый моменту меня зазвонил мобильник. Это была Марта Кроссли, мой агент из Лос-Анджелеса. Обычно она не звонит мне на сотовый. Нет такого важного известия, которое не могло бы подождать, пока я не доберусь до городского.

– У меня отличные новости, – визгливо пропела она. – Ты в списке претендентов на съемки рекламы «Фольксвагена».

– Здорово. Но сама знаешь, заказ отдадут кому-нибудь вроде Тейлора или Уорбертона.

Обычно я предпочитаю думать, что запросто поймаю удачу за хвост, но на этот раз я отлично знал, что в списке претендентов полно всяких говнюков с опытом и связями.

– Хвост пистолетом, ковбой! Прорвешься! Я буду держать тебя в курсе, – подбодрила меня Марта. – Чао!

Я вытащил из морозильника заледеневшую бутылку; пива мне больше не видать, хотя чудовищная жажда никуда не денется, она затаится и будет поджидать черную полосу. Но сейчас Рэй с этим дерьмом возиться не станет. Я не собирался заливать кишки газировкой или колой – это пойло доведет до жирной задницы и тромбов в сосудах. Нет, по воспаленному от жары горлу бежала прохладная, чистая вода. Немного погодя я завел «лендкрузер» и поехал по растрескавшейся глине обратно к шоссе.

Как всегда, я повернулся к пассажирскому сиденью и представил, что рядом со мной сидит Пен – аккуратный макияж, сладкий аромат духов наполняет салон, ногти накрашены, а пальчики поигрывают кнопками радио, пока не найдется та самая, правильная мелодия. У меня отыскать правильную мелодию никогда не получалось, наверное, без этой девчонки правильных мелодий попросту не было. Вечером пойду послушать, как Пен играет и поет свои прелестные песенки. Но для начала надо уладить дело с Иоландой. Дело, которое касалось Глена Хэллидея.

Глен Хэллидей – моя навязчивая идея, американский антигерой. Легендарный режиссер провел последние годы жизни в уединении, здесь, и провел он их с этой женщиной. Иоланда его вторая жена, первой была Мона Зиглер, девчонка из его родного городка Коллинз, штат Техас. Этот город послужил источником вдохновения для многих (и, на мой взгляд, лучших) фильмов Хэллидея, в особенности для «Лжецов из гнилой бухты».

С Моной я несколько раз встречался в прошлом году. Она снова вышла замуж и жила теперь в скучном райончике Форт-Уорт. Об отношениях с Гленом вспоминала вежливо, но с прохладцей. Воспоминания Моны сводились к тому, что Глен много работал, а когда не работал, то пил и матерился. Поскольку Глен Хэллидей был моим героем и источником вдохновения, я такую информацию воспринял в штыки. Я все списал на жизненные неудачи Моны и оставил ее в покое. К сожалению, после смерти режиссера недолюбливали и в Коллинзе. Это был маленький консервативный городишко, и многие жители возмущались, что Глен изобразил их тупыми провинциалами. Но я приехал из такой же дыры, и, черт возьми, Хэллидей ухватил самую суть этих мест. Ничего из того, что я увидел и услышал в Коллинзе, не смогло убедить меня в обратном.

  51