151 
С трудом поднявшись на ноги, он ударился плечом в тяжелую дверцу стойла. Грубые доски слегка поддались, натянув кожаные петли, но недостаточно, чтобы выпустить его на свободу. Он выругался и снова ударился в дверь.
— Эй, Билл, кто это там буйствует? — раздался веселый голос снаружи, вызвав у пленника вспышку надежды.
Тот, кто спрашивал, явно не знал, кто он. Томас снова заорал:
— Выпустите меня отсюда! — Снаружи воцарилось ошарашенное молчание, вдохновив его на дальнейшие действия. — Они украли мою жену! Выпустите меня, скорее!
Скрипнул, отодвигаясь, запор, и верхняя половинка двери распахнулась, явив его взору двух молодых парней в кожаных жилетах и домотканых рубахах. Томас раздраженно уставился на парочку деревенских олухов, которым не хватало только пучка сена в зубах, но ему сейчас было не до амбиций. Тем более что его собственный вид оставлял желать лучшего. Некогда роскошный камзол был порван и покрыт какой-то трухой, а из сбившегося набок парика торчала солома. Ему не пришлось особенно притворяться, чтобы изобразить отчаяние.
— Выпустите меня! Они увезли мою жену и сына и теперь направляются в гавань. Они убьют их! Ради всего святого, помогите мне выбраться отсюда!
Паника, в которой пребывал незнакомец, не могла не вызвать сочувствия. Один из молодых людей распахнул нижнюю дверцу стойла и вынул нож, чтобы перерезать путы, стягивавшие запястья пленника, а другой с живейшим интересом наблюдал за происходящим. В городе такое нечасто случалось, и он предвкушал, как будет рассказывать об этом приключении в таверне. Судя по богатой одежде незнакомца, здесь пахло вознаграждением. Когда веревки упали на землю, оба парня с нетерпением уставились на Томаса, ожидая дальнейших указаний.
Опасаясь, что его страж вот-вот вернется, Томас думал лишь о том, как бы унести ноги, пока его не хватились. Отряхнув камзол и размяв руки, чтобы вернуть им чувствительность, он лихорадочно огляделся в поисках подходящего средства передвижения. Две оседланные лошади во дворе привлекли его внимание.
— Я должен догнать их! У вас есть оружие? Дайте мне лошадь и мушкет. Проклятие, я даже не знаю, как далеко они ушли.
Простодушные парни поверили хорошо одетому джентльмену на слово. Один из них вывел из стойла лошадь, другой кинулся к своему коню и, вытащив из седельной петли мушкет, бросил Томасу. Тот поймал его, вскочил в седло и понесся галопом по дороге, сопровождаемый парочкой ново приобретенных друзей.
Глава 37
Приподняв голову, покоившуюся на сложенных руках, Морган уставился на залитую элем поверхность стола, затем поднял глаза и зажмурился, ослепленный солнечными лучами, струившимися сквозь треснутое окно. Расставшись с Фейт, он нашел простой выход из положения. Но утром выбор места ночлега уже не казался ему таким удачным, как накануне.
Боль прострелила виски, и Морган застонал. О чем он только думал, когда вылакал вчера целую бочку спиртного? Обрывки воспоминаний всплыли в памяти, и он поморщился, предпочитая не думать о том, что случилось. Он снова уронил голову на руки, ничего не желая так, как опять забыться сном, но смутная тревога грызла его, лишая покоя.
Морган потер пальцами налитые кровью глаза и попытался сосредоточиться. Он провел годы, совершенствуя свои инстинкты, прислушиваясь к внутреннему голосу, и интуиция его ни разу не подвела. Но в своем нынешнем состоянии он скорее согласился бы умереть, чем поднять голову. Собственно, он не стал бы возражать, если бы какая-нибудь сердобольная душа пристрелила его, избавив от мучений.
Ощущение тревоги, однако, нарастало, и Морган заставил себя поднять голову. От вида объедков и запахов, витавших в воздухе, к горлу подступила тошнота. Не хватает только, чтобы его вывернуло наизнанку прямо в таверне. Он не позорился так с тех пор, как вышел из школьного возраста.
Поднявшись на нетвердые ноги, Морган, шатаясь, направился к двери и, схватившись за косяк, буквально вывалился на залитую солнцем улицу. Свежий воздух чуть не сбил его с ног, и он прислонился к стене, тяжело дыша и испытывая мучительную жажду. Вода. Вот что ему нужно.
Осторожно ступая, чтобы не усилить боль в голове, Морган двинулся к насосу, имевшемуся при каждой таверне, и, накачав полное ведро, утолил жажду. Затем ополоснул небритую физиономию и опрокинул остатки на голову. После чего почувствовал облегчение. Пожалуй, это научит его не злоупотреблять спиртным. Господи, неужели его бедный отец так же страдал от похмелья?
151 
