Последние отзывы

  238  

Прежде чем удалиться в зал ожидания для важных персон (объявлено было о небольшой задержке), Гай, исполненный неразборчивого интереса, внушенного ему любовью, побродил по другим, открытым залам, среди Америки, одетой в брючные костюмы да в растянутые слаксы. Хотя и говорили, что теперь этого стало меньше, представшее его взору людское разнообразие, с поразительными соотношениями размеров тел и цветов кожи, все-таки впечатлило его и взволновало. По правде сказать, здесь наблюдались и признаки единообразия (принадлежности к одной нации), — на всех были не вполне белые блузы с розовыми бутоньерками размером с ипподром, как, например, у той вон семьи из четырех человек, с наилучшим семейным раскладом: мужчина и женщина, мальчик и девочка, и каждый из них привередливо улыбается будущему… Гай выбросил все свои обезболивающие средства — все эти тюбики и порошки. Молодые женщины там и сям бросали на него ласковые взгляды. Но, разумеется, только одна женщина на свете была способна избавить его от боли. Глаза на некоторых лицах, на детских лицах, заставляли его недоумевать, не является ли вся его авантюра, такая волнующая и вдохновенная, такая судьбоносная, всего лишь способом ускользнуть от двадцатого века, от этой планеты — или от того, что один из них (век) сотворил с другой (планетой).

Потому что любовь… Но разве природа не спрашивает нас постоянно, какой смысл во всей этой суете? Тяжело уклониться от этого вопроса, когда видишь их вместе, целыми труппами, этих старых леди, продвигающихся по коридорам со скоростью пять метров в час, или горбящихся в креслах и трясущих головами в гневе и отрицании, настойчиво повторяя — нет, никогда, никогда, никогда. Труппы трупов. Всех их когда-то обожали, по всем плакали, когда-то (предположительно) молились на них, преклоняли перед ними колени, гладили их по волосам, целовали, ласкали; а теперь дано им было одно лишь убогое единодушие в обманутых надеждах, в сложной смеси горестей и горечи. Это было написано на их ртах, на их губах, иссеченных зарубками, словно бы оставленными за долгие годы заключения. В головах у них были только те мысли, которые просто не могли их покинуть; холодные и измочаленные, они все еще заваривались в маленьких чайниках их голов, покрытых гофрированными чехлами старушечьих волос… Чего бы женщины ни хотели, в конце жизни большинство из них все равно остается ни с чем.

Он прошел в VIP-зал, где был бесплатный кофе и свободные телефоны и где он надеялся покончить с «Любовью».

— Все, — сказала она. — Прекрати сейчас же.

Она даже не слышала звонков телефона.

— О’кей, — бодро сказал Кит (с бодрым отхаркиванием на согласном).

Он взбирался по ее телу вверх, пока она не почувствовала его костлявые колени у себя на плечах.

— Закрой глаза и открой рот.

Но Энола Гей, будучи Николь Сикс, — Энола закрыла рот и открыла глаза…

— …Алло? Это ты, дорогой мой? А я как раз о тебе думала, — сказала она. — И немного плакала. Так что ничего сейчас не вижу.

— Гос-споди, — сказал Кит.

— …Ничем. Разве? Я и представить себе не могу, что сегодня мне удастся хоть сколько-нибудь поспать. Так что звони и позже, если захочешь. Просто не могу спать — из-за мыслей о тебе. Да, ты знаешь, я порой опасаюсь, что больше никогда не смогу уснуть.

Усевшись как бы на подушках, Кит провел рукой по ее горлу, а потом потянулся за бутылкой бренди — сколько, блин, можно болтать?

— …Прилетай поскорее, мой милый. Прилетай ко мне. Со скоростью любви.

Из-за пылевых бурь полуночный «Конкорд» не мог оторваться от земли. Гай из Ньюарка доехал на машине до Нью-Йорка, где провел несколько дорогостоящих часов в отеле «Густав», к югу от Центрального Парка. Уснуть ему не удалось. По телевизору говорили о недвижимости и вольной борьбе, о достижениях медицины и о «магазинах на диване»; передавали проповеди; толковали о последней великой надежде; призывали звонить по телефону 1-800. Когда Гай ехал через весь город, направляясь к аэропорту Кеннеди, откуда ранним утром вылетал «Конкорд», следовавший несколько иным маршрутом, он думал о том, о чем всегда теперь думал, оказываясь в Нью-Йорке. Он думал: куда подевались бедняки? Магазинчики, в которых бедняки совершали покупки, забегаловки, в которых бедняки пили-ели, — куда они все подевались?

Со скоростью любви… Он на все лады прокручивал эту фразу у себя в голове, расхаживая по VIP-залу и делая при этом пять миль в час. Вот может же эта девушка подобрать слова! Восхитительно. Со скоростью любви… Нет, в самом деле, совершенно очаровательно.

  238