ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Цыганский барон

Немного затянуто, но впечатления после прочтения очень приятные )) >>>>>

Алая роза Анжу

Зря потраченное время. Изложение исторического тексто. Не мое. >>>>>

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>

Наивная плоть

Не понимаю восторженных отзывов. Предсказуемо и шаблонно написано >>>>>




  102  

— Мне позвонила Сара. Сара Плоумейн…

— Да

— И я отправился к ней и пробыл у нее не больше получаса. А когда вернулся… окно было открыто и… он был… мертв.

Последовала короткая пауза. Эдвард, только что ясно увидевший перед собой Марка: тот лежал на диване, такой красивый, расслабленный, улыбающийся, белокурый, в помятой рубашке, — теперь, когда Брауни чуть шевельнулась, посмотрел на жуткое солнце, безлюдный берег, опасную реку.

Брауни, только что глядевшая в сторону, повернулась, тяжело дыша, переставила ноги и своим деловитым тоном спросила:

— Ты можешь описать, каким он был в этом… этом состоянии… он тебе что-нибудь говорил?

— Ну, приход у него был классный.

Брауни произвела какой-то звук.

— То есть я хочу сказать… извини… он видел хорошие вещи… он был счастлив… он смеялся… а потом он сказал…

— Что?

— Что все вещи сами по себе… и все стало… одной большой рыбой… и что Бог опускается… как лифт. Я знаю, это похоже на бред, но он так говорил…

— Да-да. Я знаю, как действуют наркотики. Что еще он говорил?

— Больше я ничего не помню. Что-то насчет лучей света… и полета…

— Полета?

— Он говорил, что летит.

— И ты оставил его.

— Да. Понимаешь, он уснул…

— Почему ты пошел к Саре? Она тебя пригласила?

— Да. Я думаю, она говорила тебе.

— Я хочу, чтобы ты описал… сказал мне, почему пошел к ней. Это кажется странным. Ты в нее влюблен?

— Нет.

— У вас был роман?

— Нет. Но в тот вечер… в тот вечер мы занимались любовью.

— Уложились в полчаса?

— Да… ну, может, немного больше…

— В коттедже ты говорил про двадцать минут. Вы все еще любовники?

— Нет. Я с тех пор ее не видел, только вчера… У меня не было желания становиться ее любовником, ни малейшего, это все произошло как-то случайно — то, что мы оказались в постели. Я не собирался, это была ее идея…

— Я не понимаю, почему ты оставил Марка. Тебе не было никакой нужды идти к Саре. Судя по твоим словам, ты даже не хотел к ней идти.

— Я думаю, я как бы… она привлекала меня… немного… пригласила меня выпить…

— И ты подумал, почему бы не пойти?

— Я хотел только… всего на десять минут… да и Марк уснул… и я запер дверь…

— Ты был пьян?

— Нет.

— Но ты знал, как это опасно… как это действует… знал, что нельзя оставлять человека в таком состоянии.

— Да, знал.

— Так почему же ты ушел?

Эдвард шевельнул ногами, впечатывая их в берег и посылая вниз, в воду, струи песка. Голос его сорвался почти на крик.

— Я не знаю! Как я могу сказать, почему я ушел? Я ведь не знал, что случится, я не знал, что погублю свою жизнь…

— Твою жизнь?

— Я не знал, что он проснется и выйдет в окно, я был счастлив, я радовался, что он видит такие хорошие, такие замечательные вещи! Он спал, он был красивый и спокойный, как спящий бог, и вечер был великолепный, я решил, что будет забавно заглянуть к Саре — на десять минут. Я ведь не думал, представить себе не мог…

— Ладно, хорошо…

— Твоя мать писала мне совершенно жуткие письма, говорила, что я убийца. Понимаешь, на следствии я не сказал, что подсунул Марку наркотики без его ведома, а потому, наверное, люди решили, что он сам их принял и что он вообще баловался наркотиками. Твоя мать, видимо, знала, что это не так… и она писала мне ужасные письма, много писем — о том, что я преступник, что она желает мне смерти, что ненавидит меня и будет ненавидеть всегда… Ты, наверное, тоже меня ненавидишь, Сара мне сказала. Но если бы ты только знала, как я несчастен, как все в моей жизни сломано и черно…

— А почему ты здесь, в Сигарде? Это тоже кажется странным.

— Они меня пригласили. Я не знал, куда себя деть, я с ума сходил от горя и чувства вины… и я губил себя… А это сулило перемену. И один психиатр посоветовал мне поехать.

— Психиатр? Кто?

— Томас Маккаскервиль. И я хотел увидеть отца, я его до этого видел, когда был совсем ребенком. Я думал, он мне чем-нибудь поможет… Все это навалилось как-то сразу, все смешалось… Но если бы ты только знала, как я страдаю и буду страдать всегда…

— Это правда, что твой отец умирает из-за отсутствия медицинской помощи?

— Нет, конечно же, нет. Понимаешь, это трудно объяснить… там у них все так странно… Ты и вправду хочешь знать?

— Нет.

Снова наступило молчание, потом Брауни глубоко вздохнула и произнесла:

  102