193 
Потом поднялся, вернулся к реке и наклонился над камышовыми зарослями. Тело оставалось на месте. Были видны сутулые плечи, склонившаяся вперед большая голова, пряди волос, колышущиеся в воде. Слезы потекли по лицу Эдварда, и он зарыдал, прислонившись спиной к береговому обрыву. Слезы падали на ростки тростника и прямо в реку. Некоторое время он плакал в голос, громко всхлипывал, словно просил о помощи. Но никто, конечно, не мог его здесь слышать. Наконец он задался вопросом: что теперь нужно делать? Попытаться вытащить мертвое тело? Но хватит ли на это сил? Преодолевая тошнотворное отвращение, Эдвард снова опустился на колени, протянул руки к ссутулившимся плечам и попытался ухватиться за них. Скользнул руками по заилившейся материи, прикоснулся к мертвой плоти и ощутил внезапный страх: вот сейчас утопленник схватит его и утащит на дно. Он чувствовал вес тела Джесса, но не мог сдвинуть его с места, потому что труп запутался в переплетенных камышовых стеблях, корнях и водорослях. Чтобы вытащить его, придется сойти в воду и разорвать путы… Он не мог этого сделать. К тому же, как только тело освободится, его мгновенно подхватит течением и унесет в море.
Эдвард снова сел в траву и, моргая от яркого света, спросил себя: «А может, это тоже обман зрения?» Он встал и встряхнулся всем телом, как собака, ущипнул себя за палец, за руку, оглядел пустынный ландшафт речного устья, ивы, руины железнодорожного моста. Потом снова перевел взгляд вниз, проверяя свое восприятие и душевное состояние. Конечно, это не сон, и ощущения совсем другие, чем в прошлый раз. Но разве сегодняшнее видение не доказывало, что тот, прошлый образ, когда Джесс смотрел на него сквозь толщу воды и улыбался, не был обманом зрения? Или наоборот, прошлое видение доказывало нереальность нынешнего? «Нет, все это реально, — сказал себе Эдвард. — Что же касается того, другого… я никогда не узнаю точно… И сейчас я не должен об этом думать». Он резко повернулся, потому что ему показалось, будто кто-то стоит у него за спиной. Но топи вокруг были плоские и безлюдные, как и прежде.
Плакать он уже перестал, но лицо было мокрым от слез. Эдвард вытер его тыльной стороной ладони. Нужно пойти в Сигард и сообщить им, подумал он. Господи, как это ужасно! Тут ему в голову пришла другая мысль. «Что, если я приведу их, а здесь ничего не окажется? Если все повторится? Тогда я сойду с ума, брошусь в море и буду искать там Джесса. — Он прижал руку ко рту и отвернулся. — Ну что ж, тогда я как-нибудь помечу это место». Эдвард поднял свой брошенный пиджак и повесил его, словно пугало, на палку, торчавшую над травой. Потом он пошел вдоль берега реки в сторону от моря и вскоре увидел — ближе, чем предполагал, — башню Сигарда и высокую крышу сарая. В тот же миг он заметил человека: ему навстречу двигался высокий бородатый мужчина.
«Это Джесс, — сказал себе Эдвард, — это определенно Джесс. Значит, снова обман зрения. Уже второй…» Но через секунду надежда развеялась. Когда фигура приблизилась, Эдвард узнал одного из лесовиков, того самого, кто приносил ему письма от Брауни. «Я ничего ему не скажу», — решил Эдвард. Потом подумал о другом: «Люди могут заподозрить меня. Этот человек увидит мою вешку и…»
— Я только что нашел тело Джесса Бэлтрама, — сказал Эдвард человеку. — Он утонул и лежит в камышах. Вон там, за железнодорожным мостом. Я повесил там свой пиджак на палке.
— Хозяина? Вы уверены, что это он? Так значит, он утонул? Я так и подумал, когда сказали, что он исчез.
— Почему вы так подумали? — спросил Эдвард.
— Такая смерть в его духе, он именно так и хотел бы уйти. Пойду посмотрю на него. Вы сообщите в поместье?
Человек казался довольным и возбужденным.
— Это был несчастный случай, — сказал Эдвард.
Когда он подошел к парадным дверям Сигарда, небо заволокло тучами. Вокруг башни с криками носились стрижи. Эдвард открыл дверь и вошел в Атриум — огромный, темный и прохладный после жары под открытым небом. Он вспомнил, какие ощущения вызвал у него этот зал в первый здешний вечер, и на мгновение словно забыл то, что собирался сказать. «Господи, пусть все побыстрее закончится, — подумал он. — Лишь бы все закончилось, пусть будет то, что будет, только поскорее». Он выкрикнул что-то, не сразу осознав, что зовет:
— Илона!
Тишина. Он пошел по холодным плиткам, влажным и скользким, открыл дверь в Переход.
— Эй!
Никого. «Неужели все уехали?» — подумал Эдвард. Он вернулся к дверям Затрапезной. Комната была пуста. Огонь в камине не зажжен, подумал он, но тут же понял: а зачем его зажигать, ведь сейчас лето. Весть, которую он нес, грызла его изнутри, как лиса. Эдвард приблизился к двери в башню, ожидая, что она будет заперта. Но дверь открылась, и он вошел в большую «выставочную комнату» первого этажа, где царила прозрачная полутьма. Там стояла напряженная тишина. Он собрался снова крикнуть, но тут увидел в дальнем конце две фигуры. Они смотрели на него — Беттина и матушка Мэй. Полотна были переставлены, некоторые прислонены к стене.
193 
