Хижины торчали в долине, но старуха их не восприняла, ибо никогда не видела такого ранее. Хижины из ветвей, водорослей и травы. Какое-то непрерывное движение сразу захватило ее зрение: нечто темное, с гребешками, напомнившими ей гребни волн морских. Это движение протекало как-то абсурдно, стиснутое с обеих сторон неестественной зеленью берегов. Не могла же она знать, что перед нею река. Говорили ей о реке, слышала она ее описание, но представить себе стиснутую берегами массу воды, стремящуюся в одном направлении, от горы к морю, она оказалась не готова. Какие-то двуногие шевелились, и полыхал громадный костер. Двуногих было мало. Старуха привыкла видеть вокруг себя прибрежные скалы, усеянные величественно недвижными дородными телесами соплеменниц, а здесь бестолково копошились какие-то нелепые тщедушные дохляки. Знала она о взрослых монстрах, и о них ей докладывали. В реке плавали несколько монстров и гостивших в долине женщин. Младенцев не было видно, скорее всего, они оставались в укрытиях. Эта сцена внизу, в долине, которую она считала населенной, старуху разочаровала. Так и мы, римляне, испытываем разочарование, когда вместо обещанных разведкой организованных полчищ варваров видим на горизонте спешно разбегающуюся горстку дикарей.
Итак, после утомительного героического восхождения старуха «увидела своими глазами», но смотреть-то оказалось не на что. Река ей не приглянулась. Не одобрила она и пожарище, которое здесь называли костром и кормили трупами деревьев. Дым от костра, казалось, чувствовался носом и на вершине горы. Спускаться в долину она не собиралась. Все, что старуха видела, выглядело враждебным и опасным. Тело ломило от непривычных усилий, от синяков и царапин: она ведь не раз ударялась о валуны. Она стояла, обмахиваясь зажатой в жирной руке сухой веткой с сухими листьями, выла и причитала. Казалось, ее причитания разбудили тех, внизу. Она увидела, что несколько монстров отделились от костра и понеслись к ней, ловко карабкаясь по склону. Старуха взвыла громче, на этот раз с перепугу и потому, что едва могла двигаться. Она опустилась наземь, по-прежнему воя и причитая. Монстры, подбежав, увидели перед собой не только старуху, которой, как они понимали, им следовало бояться. Перед ними оказались и молодые аппетитные расщелины, покуда неизведанные. Конечно же, монстры вообразили, что сейчас произойдет знакомство и иные приятные процедуры. Расплывшись в улыбках, они раскрыли новоприбывшим объятия.
Но старая женщина взвыла, ужаснувшись такой близости чудовищ — хотя самое для нее чудовищное скрывалось за роскошными передниками из перьев и листьев. Молодые расщелины, тоже завопив, понеслись обратно, подгоняемые развеселившимися орлами, бросив Старую Ее на произвол судьбы, под клювами орлов, под взглядами монстров, врагов. Которые, если учитывать, что старуха была их врагом, поступили несколько неожиданно. От досыхавшего неподалеку крупного старого дерева парни отломили сухой сук, взгромоздили на него старуху и, взвалив сук себе на плечи, поволокли ее вниз, к берегу. Дорога оказалась нелегкой, старуха плакала и причитала, бестолково ерзала на неудобной ветке, один раз свалилась, и они снова устроили ее на суковатой коряге. Орлы летали вокруг, интересовались новым транспортным средством, почти задевали старую каргу крыльями. Преодолев множество препятствий, парни доставили судорожно вцепившуюся в сучья пассажирку к скале Убиения. Здесь они оставили ее и вернулись в свою долину.
Гостившие у них женщины спросили, зачем они спасли Старую Ее. Монстры озадачились вопросом, но потом объяснили: «Но она ведь плакала!»
Следует иметь в виду, что плачущий ребенок представлялся монстрам явлением недопустимым. Звук плача выводил их из себя. Женщины и сами помнили, как жутко орали искалеченные ими новорожденные монстры. Интересно, что они сами ощущали, слыша плач младенцев?
— Она так шумела, — продолжил объяснение один из парней. — Орлят пугала… Да, орлята беспокоились.
За этими объяснениями последовали другие, с иным обоснованием.
— Эти щелки-дырки такие глупые. Бросили старую плакать. Совсем просто: посадил ее на ветку да снес вниз. Вот и все. А дурным дыркам до этого не додуматься.
То, что Старая Она добралась до скалы Убиения вся побитая, парней вовсе не заботило. Главное — они достигли поставленной цели и еще раз доказали глупость этих щелястых существ Расщелины.