Последние отзывы

  111  

При выборе нового атамана, по общему желанию войскового общества, жребий пал на отсутствовавшего войскового судью Головатого, а за ним указаны были и другие кандидаты. На представление о том, Император Павел дал генералу Бердяеву, 21 марта 1797 года, следующий рескрипт «По присланному от вас донесению, Николай Михайлович, нет сумнения о выборе в войсковые атаманы Головатого, чем его и утверждаю. О чем и указ даю. Вам благосклонный Павел».^[203]

Но этот почетный сан не застал уже в живых Антона Андреевича: преждевременная смерть его открыла войсковому писарю Котляревскому путь к атаманской власти в войске Черноморском, не по выбору общества, а по Высочайшему назначению.^[204]

Еще при жизни Чепеги было получено повеление о высылке из войска депутации для присутствия в первопрестольном граде Москве при короновании Императора Павла Петровича. Приготовлялся ехать сам кошевой; но когда смерть сразила его, а войсковой судья был в отсутствии, то войсковой писарь Котляревский, как старший в войске, отправился в Москву, со старшинами войска: секунд-майорами — Бурсаком, Малым, капитанами — Саком, Кухаренком и полковым есаулом Животовским. Они прибыли туда к 15-му числу марта 1791 года. Из Москвы Котляревский возвратился войсковым атаманом; но 16 августа того же года он должен был отправиться в Петербург по случаю беспорядков, произведенных в Екатеринодаре возвратившимися из Персии казаками, по неудовольствию их на войсковое управление и на самого атамана.

Буйная толпа казаков, двинувшись из Екатеринодарской крепости на площадь, где в то время была в сборе ярмарка, ломала на своем пути все, что не нравилось духу казацкой вольности, во имя ее они желали ниспровергнуть начальство, по старым запорожским порядкам, забыв, что запорожская «регула» умерла еще на берегах Днепра.

После этого прискорбного происшествия произведено было весьма много арестов. Казаков брали сотнями под караул, и многие несчастные, как рассказывали очевидцы, томились в вырытых в земле ямах, из которых одна была на берегу речки Карасуна. В этой яме между прочими сидел казак Носак. Сын его рассказывал, что мать неоднократно приводила его к яме и, указывая со слезами ему на эту тюрьму, говорила: «Он твии батько!..» — «А я було, — говорил Носак, — тулюсь до матери, та боюсь щоб и мене в яму не вкинули».

Томясь в заточении, казаки подкопались в Карасун и в одну ночь человек до тридцати ушли чрез речку и пропали без вести.

В числе беглецов «накивав пятами» и отец Носака. Отчаянные головы пробрались, вероятно, за Дунай к своим землякам, турецким запорожцам.

Все дело было не так важно, как донес Императору граф Марков, — после личного удостоверения; но по суду оно было приравнено к бунту, и главные зачинщики строго наказаны.

III

(1795–1799)

Князь Батыр-Гирей. — Неприязненные действия черкесов. — Дипломатические сношенияс Турцией. — Дворянин Шостан-Али. — Котляревский, атаман черноморцев. — Султан Али-Шеретлу-Оглы. — Изменник Явбук-бей

Еще в отсутствие Чепеги из войска, в польском походе, жившие при Кубани князья Бжедухский Батыр-Гирей, Хатукайский Магмет-Калабит и другие в конце 1794 и в начале 1795 годов открыли переговоры с начальствовавшим Черноморским войском войсковым судьею Головатым о сближении их с Россией. Князья эти говорили, что они в прежнее время находились во владении крымских ханов, но как Крым покорен Россией, то и они считают себя более принадлежащими России, нежели Турции, вследствие чего горские владельцы желали поступить, со своими землями и народами, под российскую державу. Всем подданным России, в том числе и черноморцам, они обязывались обид не делать; скопища абазинцев разгонять, а в случае упорства и истреблять; при разрыве России с Портой и открытии войны не только не вооружаться против России, но помогать ей всеми своими средствами. Князья просили принять их конские табуны на черноморскую войсковую землю, для пастьбы, с платою казакам за сбережение. В верном соблюдении условий хатукайцы дали присягу; прочие племена также обещались присягнуть на верность подданства России, когда получат на предложенные условия согласие русского правительства. Хатукайцы просили еще позволения перейти, со всем их имуществом, на русскую землю, в пределы Черномории, но владельцы их на это не соглашались.

О переговорах с черкесами полковник Головатый донес правительству, с позволения которого преданные России князья, для ходатайства о принятии их под русскую державу, отправили в Петербург депутатом князя Батыр-Гирея. Для сопровождении его был командирован от войска Черноморского прапорщик Кравченко. На доклад графа Зубова о посольстве горцев Императрица Екатерина выразила волю свою в следующем рескрипте Платону Александровичу, 3 мая 1795 года:

  111