Особенно,... 
64 
Тем временем орел по-прежнему предпочитает передвигаться по узким улицам; он быстро шагает вдоль захламленных путей до самой Рилькеплац, откуда, как он вспоминает, рукой подать до квартала моей матери. Зан чувствует, что устал от быстрой ходьбы в кольчуге. Он вскакивает на последнюю площадку трамвая на Гассхаусштрассе, выползающего из-за здания Высшей технической школы. Зан решал не заходить в вагон, однако трамвай немного набирает скорость, и жестянки на кольчуге начинают дребезжать. Кондуктор косит глазами на площадку — он думает, что это хлопает какая-то деталь трамвая. Гланц хватается за перила и спускается на одну ступеньку ниже. Кто-то показывает на него пальцем из окна кондитерской. Зан едет на подножке в одиночестве, его хвостовые перья учатся летать.
Возможно, все бы и обошлось, по меньшей мере на протяжении еще одного-двух кварталов, если бы не студенты Высшей технической школы из последнего вагона, которые решили выйти на площадку покурить.
— Доброе утро, ребята, — приветствует их орел, но они молчат. Тогда Зан спрашивает: — Вы не видели сегодня Катерину Марек, а? Она закутана в простыню.
После чего один из технических студентов говорит:
— А вы, случайно, не тот самый гггицечеловек?
— Какой птицечеловек? — спрашивает второй.
— Какой птицечеловек? — спрашивает Зан.
— Тот, что терроризирует людей, — говорит студент, подходя чуть ближе, и тогда один из его друзей тоже вспоминает и тоже подходит ближе.
Зану очень хочется, чтобы на нем не было головы, чтобы он мог иметь лучший обзор, — если ему придется сейчас прыгать, то лучше видеть, не налетит ли он на приближающийся столб или мусорный бак.
— Похоже, скоро моя остановка, — говорит Зан, однако трамвай не собирается снижать ход. Он спускает ногу на следующую ступеньку платформы и повисает на поручнях.
— Держи его! — орет ближайший к нему студент и бьет Зана коробкой с завтраком по руке. Однако орел, теряя одну из своих когтистых лап, отскакивает назад.
Зан издает жуткое громыхание, и его жестянки, блестя, рассыпаются на тротуаре, несколько соединительных проволочек впиваются орлу в спину. Но он уже почти рядом с домом моей матери, и у него нет времени скорбеть о кольчуге, которая разваливается на части и раскатывается по тротуару и вдоль бордюра.
А мой дед говорит:
— Может, выключить это чертово радио, Хильке? — Он только что услышал сообщение о зверском похищении птицечеловеком рабочего из дорожной бригады с Опернринг.
Хильке уже в пальто и теперь наматывает шарф — свободно вокруг шеи. Она следует за дедом на лестничную площадку. Дедушка осматривает винтовую, из железа и мрамора, лестницу и прислушивается к звукам открывающихся дверей и почтовых щелей, затем ведет Хильке вниз по ступенькам через длинный холл к огромной двери с непомерно большой поворотной ручкой. Хильке всматривается в оба конца улицы, однако дедушка смотрит лишь в одну сторону — на угол Аргентинерштрассе. Он видит там мужчину, который стоит спиной к Аргентинер и спокойно набивает трубку. Затем мужчина поворачивается к углу и опускает голову, решив, что слышит приближение хлопающей крыльями стаи голубей. Но тут на угол вываливается Зан Гланц, сбивает мужчину с ног, спотыкается сам и теряет равновесие на небольшом пролете ступенек, врезаясь головой в дверь какого-то полуподвального помещения. Таким образом Зан оказывается ниже уровня тротуара и, одновременно, вне поля зрения мужчины, когда тот поднимается и стряхивает табак с волос; он смотрит в обе стороны улицы и никого не видит, потом он бросается бежать по Аргентинерштрассе, сам едва не хлопая крыльями.
Дед машет рукой. Зан выбирается на тротуар как раз в тот момент, когда суетливая маленькая прачка открывает дверь своего полуподвального помещения. Она колет орла растяжкой для чулок и проворно выскакивает на тротуар, она собирается влепить орлу затрещину, однако Зан кладет свою последнюю, вялую и холодную цыплячью лапу на ее распаленную грудь. Прачка падает на колени, убежденная, что лапа самая что ни на есть живая.
Зан вихрем бросается к моей матери. Последние несколько метров он почти летит и едва не врезается в припаркованную машину, его клюв цепляется за антенну, и у орла сносит голову. Дедушка хватает орла за кольчугу и с лязгом тащит через огромную дверь в холл. Хильке сует орлиную голову себе под мышку и прикрывает ее шарфом. А на улице прачка все еще стоит на коленях на тротуаре, пряча лицо в ладонях; забавно, но ей почудилось, будто она испытала на себе фривольное прикосновение какого-то божества.
64 
