— Для беспокойства нет оснований, сержант, — начал капитан Джон Пенниквик. На столе его не было ничего, не считая нескольких бумаг, относящихся к смерти сержанта Люшеса Даггетта. Отчет патологоанатома состоял из двух написанных от руки страниц, которые, помимо детального описания ран, послуживших причиной смерти, содержали также результаты анализа крови и содержимого желудка. Никаких посторонних веществ, как то барбитуратов или препаратов опия, обнаружено не было. Отчет сержанта Уоткина занял несколько больше места и был также написан от руки. Он включал в себя выводы, сделанные сержантом после бесед с больными отделения «Икс» и сестрой Лэнгтри. Процедура судебного расследования в военное время была крайне ограничена, так что до отпечатков пальцев, как правило, не доходили. Если бы сержант Уоткин заметил что-то подозрительное, он бы, разумеется, героически выполнил свой долг до конца и в этом отношении тоже, по сержанты особого отдела действующей армии не слишком сведущи в тонкостях процедуры снятия отпечатков пальцев, к тому же подозрительного в этом деле ничего не было, и патологоанатом тоже с этим согласился.
— Я только хотел попросить вас рассказать об обстоятельствах смерти сержанта Даггетта, — сказал интендант с некоторой неловкостью. — Скажите, у вас были подозрения, что сержант Даггетт имел в отношении вас соответствующие намерения? Делал ли он раньше подобные попытки?
— Один раз, — ответил Майкл. — Только это ни к чему не привело. Честно говоря, мне не кажется, что сержант Даггетт был на самом деле гомосексуалистом, сэр. А вот гадости делать он любил, это да. Но и только.
— А как у вас насчет гомосексуальных наклонностей?
— Нет, сэр, ничего подобного за мной не числится.
— Вы испытываете неприязнь к гомосексуалистам?
— Нет, сэр.
— Почему же?
— Знаете, сэр, мне часто приходилось сражаться рядом с ними, случалось даже под их командованием. У меня были друзья с подобной склонностью, очень хорошие друзья, и все они были порядочные ребята. Это единственное, что я ценю в людях — порядочность. Я уверен, среди гомосексуалистов, как и среди любых других групп людей, попадаются всякие — кто-то хороший, кто-то плохой, а кто-то — так, средний.
Интендант слегка улыбнулся.
— А у вас есть какие-нибудь соображения относительно того, почему сержант Даггетт положил глаз именно на вас?
Майкл вздохнул.
— Я думаю, он добрался до моих документов и прочитал их, сэр. Другого объяснения, почему он дважды пытался спровоцировать меня, я не имею, — Майкл не сводил глаз с интенданта. — Если вы видели мои документы, сэр, вы должны знать, что это не первый раз, когда я оказался замешанным в историю, связанную с гомосексуалистами.
— Да, я знаю. В этом смысле вам очень не повезло, сержант. Вы покидали комнату сестры Лэнгтри в течение ночи?
— Нет, сэр.
— Стало быть, после случая в душевой вы больше не видели сержанта Даггетта?
— Нет, сэр. Больше не видел.
Интендант кивнул, вид у него был довольный.
— Спасибо, сержант. Вы свободны.
— Благодарю вас, сэр.
После ухода Майкла капитан Пенниквик собрал все бумаги, касающиеся смерти сержанта Люшеса Даггетта, в одну пачку, достал чистый лист бумаги и начал писать отчет полковнику.
Глава 6
Хотя исчезнуть с лица земли Базе номер пятнадцать предстояло лишь через три-четыре недели, пять пациентов и одна медицинская сестра отделения «Икс» с момента смерти сержанта Даггетта уже не принадлежали ни к какой человеческой общности. Пока продолжалось расследование, они ходили вокруг друг друга, как по тонкому льду, настолько остро чувствуя существование гигантских невидимых подводных течений с их ужасными омутами и водоворотами, что любые контакты, выходящие за рамки элементарной вежливости, были просто невыносимы. Общее страдание можно было попробовать на ощупь, но личные муки каждого не выносили прикосновения, они были глубоко сокрыты и постыдны. Говорить об этом было невозможно, изображать искусственную веселость тоже. Поэтому все просто молились, чтобы меч, нависший над ними, не поразил кого-нибудь насмерть.
Не настолько погруженная в собственные беды, чтобы упустить из виду, насколько хрупки и неустойчивы ее мужчины, сестра Лэнгтри пристально наблюдала за ними, чтобы не пропустить признаки нервного срыва в каждом из них, включая Майкла. Но, к ее удивлению, ничего подобного не было заметно. Да, они замкнулись, они отстранились, но не от действительности. Они отстранились от нее, отправили ее на некую внешнюю орбиту их существования, где ее функции свелись к наименее значимым вещам, таким, как утренний чай, подъем, уборка, пляж и подготовка ко сну. Они постоянно были вежливы и почтительны, но от их искренности, тепла, дружелюбия не осталось и следа.