31 
Голос его дрожал от возмущения.
— Сколько лет вам исполнится в ноябре, сестра Лэнгтри? — спросил Майкл, хотя и без вызова, но с явным намерением не обращать внимания на их чрезмерную обидчивость.
— Мне будет тридцать один, — легко ответила она.
— И вы не замужем? И не вдова?
— Нет. Я старая дева.
Он рассмеялся, отрицательно качая головой.
— Нет, этого не может быть. Вы не похожи на старую деву.
Напряженность возрастала, их бесило его нахальство и то, что она так спокойно это ему позволяет.
— У меня в кабинете спрятаны вкусняшки, — неторопливо сообщила она. — Никто не хочет принести их сюда?
Майкл с готовностью вызвался сходить.
— Скажите, где они лежат, и я с удовольствием сбегаю.
— Посмотрите на полке за книгами. Там стоит банка из-под глюкозы, на крышке написано «печенье». Вам с молоком?
— Нет, спасибо, просто два кусочка сахара. После его ухода за столом воцарилась гробовая тишина. Сестра Лэнгтри с безмятежным видом разливала чай, остальные с такой яростью дымили сигаретами, как будто это был лучший способ выпустить пары.
Вернулся Майкл с печеньем и, не садясь на место, принялся обходить стол, протягивая банку каждому из присутствующих. Выяснилось, что все берут по четыре, так что, когда дошла очередь до Мэтта, Майкл сам вынул из банки четыре штуки и подложил их под ладони неподвижно сложенных на столе рук, а потом пододвинул поближе кружку с чаем, чтобы слепой мог ощутить ее тепло. Проделав все это, он присел на скамейку, опять-таки рядом с сестрой Лэнгтри, улыбаясь ей с нескрываемым удовольствием и уверенностью, которые она нашла очень трогательными и совсем не такими, как у Льюса.
Остальные четверо по-прежнему молчали с отрешенным видом, но при этом зорко наблюдали за происходящим, хотя в первый момент она не заметила этого — она улыбалась Майклу, поглощенная мыслями о том, какой он симпатичный и как приятно, что в нем совершенно нет всех этих страхов и сомнений, которыми они без конца сами себя мучают. Невозможно было представить, чтобы он как-нибудь использовал ее в своих собственных глубоко скрытых целях — так, как это делали другие.
Наггет вдруг издал громкий стон и схватился за живот, с отвращением отталкивая кружку с чаем.
— О Господи, меня опять скрючило! — заныл он. — Ой-ой-ой, сестренка, мой дивертикул разыгрался! Кишечная непроходимость обеспечена!
— Нам больше останется, — неприязненно бросил Нейл и, забрав у Наггет а чай, вылил его себе в кружку, а затем выхватил у него печенье и проворно, как будто сдавая карты, разложил перед остальными.
— Но, сестренка, меня на самом деле скрючивает! — жалостно захныкал Наггет.
— Если бы ты не валялся целыми днями на кровати, уткнувшись в свои справочники, так давно бы уже выздоровел, — осуждающе заметил Бенедикт. — Это вредно.
Он обвел глазами стол и поморщился, словно увидел кого-то, крайне ему неприятного, чье присутствие невыносимо для него.
— Здесь и воздух вреден для здоровья, — добавил он, поднялся и побрел на веранду.
Наггет опять принялся стонать, на этот раз вдвое громче прежнего.
— Бедняга Наггет! — принялась утешать его сестра Лэнгтри. — Послушайте-ка, а почему бы вам не отправиться ко мне в кабинет и не подождать меня там немножко? Я постараюсь прийти как можно скорее. А вы, если хотите, можете пока посчитать пульс и дыхание, хорошо?
Он с готовностью встал, держась за живот с таким видом, как будто из него вот-вот вывалятся внутренности, и, победно сияя, посмотрел на остальных.
— Поняли? Сестренка знает! Она понимает, что я не прикидываюсь. Это мой язвенный колит опять разыгрался, точно вам говорю, — закончил он и поспешил к двери.
— Я надеюсь, это не очень серьезно, — с беспокойством сказал Майкл. — У него больной вид.
— Ха! — хмыкнул Нейл.
— С ним все в порядке, — совершенно невозмутимо ответила сестра Лэнгтри.
— Это душа у него больная, — неожиданно вмешался Мэтт. — Скучает, глупыш, по своей мамочке. Он здесь потому, что нигде в другом месте с ним не считаются, а мы считаемся только ради нашей сестренки. Если бы у них была хоть капля ума, они еще два года назад отправили бы его домой. Вместо этого он тут, и у него болит то спина, то голова, то кишки, то сердце. Просто гниет, как и все мы здесь.
— Гнить хорошо, — угрюмо заявил Нейл.
«Буря надвигается, — думала сестра Лэнгтри, переводя взгляд с одного лица на другое, — и они, как ветры и тучи на одной высоте. На мгновение вдруг все затихло, но через секунду все кипит в вихрях и водоворотах. В чем же дело на этот раз? Замечание по поводу того, что они гниют здесь, виновато?»
31 
