2 
Оставалось провести пробу только на одном доступном виде животных – на человеке.
Несколько дней Уэнтик и Нгоко спорили обо всех «за» и «против». Нгоко хотел попытаться; Уэнтик рекомендовал воздержаться. Нгоко страстно желал провести эксперимент на самом себе, но Уэнтику хотелось разработать другие варианты наркотика в виде газообразной или жидкой смесей, а потом подождать окончания зимы, когда можно будет получить другие виды лабораторных животных.
Как бы там ни было, он уже пробует наркотик на себе вопреки собственным возражениям, хотя и не позволяет того же Нгоко.
Первые три недели он принимал его в крохотных количествах, тщательно заботясь об ограничении самообольщения. В своей каюте Уэнтик всегда один, дверь на замке. Каждый раз, позаботившись, чтобы ему не помешали, он ложился на койку и внимательно наблюдал за вызываемыми составом галлюцинациями. Подобно лизергиновой кислоте наркотик не обладал вредным краткосрочным действием. Помимо галлюциногенных свойств и очень ярких снов, которые бывали иногда после приема наркотика, Уэнтик не смог установить ни ментальных, ни физических ухудшений самочувствия. Увеличение дозировки было следующей проблемой.
Он сказал Нгоко:
– Я знаю, что у вас на уме, и по-прежнему мой ответ – категорическое нет. Вам не следует принимать наркотик.
– Это окончательное решение?
– Да. В настоящий момент мы занимаемся испытанием смесей различной силы на крысах.
– И продолжаем убивать их, – добавил нигериец с нескрываемой горечью.
– Пока не остается ничего другого.
Несколько секунд они помолчали.
Наконец Уэнтик сказал:
– Если бы это выяснилось до наступления зимы.
Их обоих напугала резко распахнувшаяся дверь. Уэнтик сердито повернулся к ней вместе с креслом.
– Какого черта вы вламываетесь подобным образом? – возмутился он. – Это личный кабинет!
На пороге стояли двое, ни одного из них Уэнтик прежде на станции не встречал. Более высокий мужчина, который стоял немного позади, смотрел на Уэнтика с нескрываемым интересом. Но заговорил тот, что был впереди.
– Доктор Уэнтик? – В его голосе явно ощущались едва сдерживаемые властные нотки.
– Да. А теперь выйдите вон, пока мы вас не вышвырнули. Надеюсь, вам известны правила этой станции.
Двое мужчин переглянулись.
– Прошу извинить, если мы нарушаем этикет, доктор Уэнтик, – сказал мужчина, – но я вынужден попросить вас на минутку выйти.
Уэнтик взглянул на ассистента.
– Вы знаете, кто эти двое? – спросил он.
– Нет. Но они могли прибыть последним самолетом.
– Так и есть, – сказал более высокий. – Мы оторвем вас от дела буквально на мгновение.
– Что вам нужно?
Тот, что ниже ростом, широко распахнул дверь и жестом показал Уэнтику, что он должен выйти в коридор.
Уэнтик резко поднялся и передал ручную крысу Нгоко.
– Присмотрите за Копченым, – сказал он, назвав подопытное животное именем, которое сам ему дал. – Разобраться с этим есть всего один способ.
Ассистент взял крысу, которая громко взвизгнула в наступившей тишине. Уэнтик последовал за высоким в коридор, другой закрыл дверь.
– Ладно, позвольте взглянуть на ваше удостоверение, – сказал Уэнтик. На станции все были исключительно подозрительны, поэтому в высшей степени невероятно, чтобы кто-то мог незаконно проникнуть внутрь, даже если бы смог найти вход. Однако никогда не вредно поиграть мускулами правил внутреннего распорядка.
Мужчина молча расстегнул клапан нагрудного кармана неброского серого мундира. Он достал удостоверение в зеленой обложке и протянул его Уэнтику.
Все в порядке. Под фотографией были строка цифр и имя: Клайв В. Эстаурд. Было напечатано и еще несколько уточняющих слов, но Уэнтик не стал их читать. В конце концов, это всего лишь формальность.
– А другой? – спросил он.
Мужчина, носивший фамилию Эстаурд, сказал:
– Я могу поручиться за него. Он не носит с собой удостоверение.
– Лучше бы носил, сказал Уэнтик. – Вы понимаете, что я могу вызвать военную полицию и арестовать его?
Эстаурд кивнул и оба мужчины медленно пошли прочь. Муки ада Уэнтика начались.
* * *
Это был первый из трех его разговоров с Эстаурдом до отъезда.
Второй состоялся в крохотном баре, который и географически, и в общественном отношении был центром станции.
2 
