Последние отзывы

  78  

Он снова впадает в полузабытье — минут на пять или, может быть, на десять. В какой-то миг, когда логическая связь мыслей начинает распадаться, он прикрывает глаза и отдается свободному потоку ассоциаций. Река, невесть куда несущая свои мутные воды; узел, развязываемый неуклюжими пальцами, что может означать пересчет денег или смену рабочих дней выходными… Однако он помнит, что засыпать по-настоящему нельзя — у него гости, и, кажется, надо сделать что-то еще, вот не может вспомнить, что именно… Открывается входная дверь — пришла Розалинд, от этого звука он вздрагивает и оглядывается через плечо. Приподнимает голову Дейзи, стихает приглушенный разговор Тео и Иоанна. Наступает долгая, необычно долгая пауза; затем они слышат, как дверь закрывается. Должно быть, у Розалинд руки заняты покупками или папками с документам и, думает Генри и хочет встать, чтобы ей помочь. Но в этот миг появляется она сама. Идет медленно и как-то неуверенно, словно опасается того, что может здесь увидеть. В руках у нее коричневый портфель. Лицо бледное, напряженное, как будто чьи-то невидимые руки сзади натягивают ей кожу. Глаза огромные, темные: в них плещется то, что пытается и не может сорваться с ее беспомощно размыкающихся и снова смыкающихся губ. Остановившись на пороге, она оглядывается назад.

— Мама! — зовет ее Дейзи.

Пероун отстраняет дочь и вскакивает на ноги. На Розалинд — зимнее пальто поверх делового костюма, но, кажется, он видит, как отчаянно бьется ее пульс: это впечатление создается частым, неглубоким дыханием. Вся семья оборачивается к ней; она отшатывается, прижавшись к стене, глазами и торопливым, каким-то вороватым движением руки умоляя их не подходить. Теперь он замечает в ее лице не только страх, но и гнев; верхняя губа вздрагивает, как бы от отвращения. Через приоткрытую дверь, сквозь щель размером не больше четверти дюйма, Пероун замечает в холле какую-то тень; мелькнув, она исчезает. И в то же время по реакции Розалинд все они понимают, хотя еще и не видят, что следом за ней идет кто-то еще. Пероун первым осознает, что незваных гостей — двое.

Мужчина входит в комнату, и Пероун мгновенно узнает его одежду: кожаная куртка, вязаная шапка, низко надвинутая на лоб. Так вот чего ждали те двое на скамейке! А в следующий миг, прежде чем всплыло имя, он вспоминает лицо — и походку вразвалку, и неуправляемую мышечную дрожь. Он подходит к Розалинд — близко, слишком близко. Та не двигается с места; повернувшись к мужу, она наконец находит нужное слово.

— Нож, — говорит она очень тихо, словно обращаясь к нему одному. — У него нож.

Правая рука Бакстера — глубоко в кармане куртки. Он разглядывает комнату и всех, кто в ней. Ухмыляется, словно собирается рассказать анекдот. Должно быть, весь день он мечтал об этой встрече. Подергивая головой — двигать глазами он не может, — переводит взгляд на Тео и Иоанна в дальнем конце комнаты, на Дейзи и, наконец, на Пероуна. В этот миг в голове у Генри бьется одна дурацкая мысль: ну конечно. Логично. События сегодняшнего дня сплетаются воедино: осталось понять, какую роль во всем этом играют его мать и Джей Стросс с ракеткой. Пока Бакстер не заговорил, Пероун пытается взглянуть на свою комнату его глазами, как будто это поможет понять, каких бед от него ждать: две бутылки шампанского, джин, блюдца с лимоном и со льдом, вызывающе высокий потолок с лепниной, резкие черно-белые композиции Бриджет Райли рядом с Ходжкином, приглушенный свет ламп, паркет вишневого дерева под персидскими коврами, стопки серьезных книг, потертый журнальный столик колониальных времен. Да, цена возмездия будет велика. Он видит и своих родных глазами Бакстера: с девчонкой и стариком хлопот не будет, парень — на вид сильный, но едва ли умеет драться. И конечно, долговязый доктор. К нему-то он и пришел. Ну конечно. Тео предупреждал: уличные парни — народ гордый. И вот живое подтверждение этой истины, стоит перед ним с ножом в кармане. Дело может принять плохой оборот, так что любая мелочь имеет значение.

Генри стоит футах в десяти от Бакстера. Когда Розалинд предупредила мужа о ноже, он застыл как вкопанный. Теперь, словно ребенок, подражающий походке бабушки, он осторожно приставляет левую ногу к правой. Глазами и слабым движением головы Розалинд умоляет его не подходить. Она не знает, что происходит: ей кажется, это обычные грабители, и разумнее всего отдать им все, что захотят, и пусть уходят. О болезни Хантингтона она тоже ничего не знает. Весь день в его мозгу гулкой фортепианной нотой отзывалась та встреча на Юниверсити-стрит. И все же он почти забыл Бакстера: не о его существовании, конечно, — забыл его самого, его никотиновую вонь, трясущуюся правую руку, физиономию, которая от низко надвинутой на лоб шапки кажется уже совершенно обезьяньей.

  78