16 
Сухин повертел на блюдце стакан с остывшим чаем, сказал:
— От каждого по способностям, каждому по потребностям.
— А вы, товарищ Лисицын, как думаете?
— Да так же, как Иван Савельевич.
— Вы правильно оба думаете, но потребности ведь мыслятся для человека не только в материальном. Если бы человек был просто животное, ему бы и нужна была только еда в изобилии, да поскольку он, в отличие от других животных, бесшерстный, то и одежа в изобилии, на все сезоны разная, а ещё, поскольку он склонен к комфорту, разные предметы домашнего обихода, и так далее. Но он же существо разумное, существо не только материальной, а и духовной жизни. Поэтому потребности у него тоже не только в изобилии материального, но и в изобилии духовного. Мы вчера здесь это явственно слышали. Правда, товарищ Сухин? Ну вот, почему же мы не можем себе представить человека, духовная потребность которого — заботиться о других, помогать другим, работать для других? Вы, товарищ Сухин, вы, товарищ Лисицын, неся свои нелегкие обязанности — председателя и парторга, работая для других, заботясь о других, вы много откладываете в свою кубышку?
Лисицын только засмеялся. Сухин сказал:
— Был бы я не председателем, а бригадиром, или даже рядовым колхозником, я бы заработал больше. Я работы не боюсь, люблю работу. У нас свинари каждый вдвое против председателя зарабатывают. Доярки есть — дай боже заработки!
— Ну вот, а доставляет вам хоть какое-нибудь удовлетворение, какое-нибудь удовольствие ваша работа председателя?
— Так ведь когда дела идут хорошо…
— Ну, а если плохо? Бросить хочется?
— Бывает, и бросил бы. Но больше бывает иначе — сделать хочется, чтобы было хорошо. Ведь у каждого, как говорится, гордость своя есть. Что, думаешь, ты хуже других, что ли?
— И ночь спать не будешь, если дело требует, и про выходные забудешь, и про все другое? — расспрашивал Василий Антонович.
— А как же! Забудешь про все, это точно.
— Ну вот, а они думают, что только во имя кубышки можно забыть про все иное, только во имя нее не спать ночей, напрягать все силы — мускульные и умственные! Нет, наш двигатель сильнее их двигателя. Их двигатель нового уже ничего не даст, он достиг потолка. У нашего — предела мощности нет. Побольше занимайтесь идейным воспитанием. С приемом в партию-то у вас как?
— Да с прошлого лета никого не принимали.
— Почему же? — Василий Антонович насторожился. — Передовых людей нет?
— Есть-то есть, да… — Лисицын развел руками.
— А вот доярка у вас замечательная, — сказал Костин. — Анна Зверева. Если не запамятовал, она беспартийная.
— Беспартийная, — подтвердил Лисицын.
— Что же так? — спросил Василий Антонович. — Лучшие люди должны быть в партии.
— Комбайнер Кукушкин, — начал перечислять Костин. — Заведующая птицефермой Садовникова. Колхозник есть такой, активный на собраниях, отличный работник, Артюхов…
— Верно, верно, — кивали при каждой новой фамилии и парторг и председатель. — Верно.
— Я вам скажу, товарищи, — заговорил Лисицын. — Мы бы принимали. Есть люди. Самое им место в партии. Да райком тормозит. Надо, говорит, с разбором. Спешить некуда. Зимой хотели было Кукушкина принять, а в райкоме свое: чего торопиться. Вот пусть на весеннем севе себя покажет. А он комбайнер. В зимний период да весной по ремонту работает. Значит, только осенью покажет себя. Время-то и идет.
— Неправильно это, — сказал Василий Антонович Лаврентьеву. — Обрати внимание, Петр Дементьевич, разберись с Новомарьинским райкомом. Жалко, мы секретаря сюда не пригласили. Ну, что ж, товарищи!.. — Он встал. — Мы, пожалуй, поедем. Спасибо, хозяюшка, за хлеб-соль, за угощение. Оладьи у вас очень вкусные. У нас, в городе, даже в лучших ресторанах таких нет. Вот мама моя пекла, бывало, — сходство определенно есть. Спасибо, до свидания!
Вышли на улицу к машине. За рекой играл духовой оркестр. Вовсю трубили медные трубы. «Ух, ух, ух!..» — долетало издали басовое громыхание геликона.
Подошли к обрыву. Начищенная медь сверкала в Заречье, на площади перед домом, над которым развевался красный флаг. Красные флаги мелькали и над толпой собравшихся возле того дома.
— Это что же у них? — поинтересовался Василий Антонович. — Праздник, что ли? Какой сегодня день?
— Сегодня, в общем-то, четверг, — ответил Сухин. — Но у них, и верно, вроде праздника. Переходящее знамя вручают. Областное. За животноводство, кажется. Сам Артамонов, говорили, будто бы должен приехать.
16 
