Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
62 
И где ее место в этой истории о демонах и богах?
Быстро, чтобы не успеть передумать, Мэдди собрала свои самые сильные руны. Она бросила их, точно при игре в кегли, стремительно и уверенно: Кен, Тюр, Хагал и Ур, Могучий Бык. Блок раскололся с внезапным ужасным треском, и голубая поверхность льда в единое мгновение взорвалась молочным хрустящим инеем.
Удар отбросил Мэдди назад, она подняла руку, чтобы защитить глаза от ледяных осколков, которые полетели вместе с ним. Затем, когда больше ничего не случилось, она опустила руку и осторожно направилась к блоку, ставшему теперь непрозрачным.
Ничто не шевелилось. Качающаяся ледяная люстра над головой тихо и хрупко потрескивала в отголосках взрыва, но сосулек не падало, зябкая тишина вновь воцарилась над гигантским залом.
— Дальше что? — спросила Мэдди, поворачиваясь к Шепчущему.
Но прежде чем он успел ответить, раздался звук: далекий треск, ворчание, рокот, скольжение и, наконец, грохот льда, с глухим стуком обрушившегося в каком-то дальнем тоннеле с потолка на глянцевый пол.
Мэдди двигалась быстро. Она метнулась к стене пещеры и распласталась по ней, когда качающиеся сосульки начали падать со свода, острие за острием, точно зубы какой-то огромной молотилки.
Снежный ком размером с повозку сена разлетелся рядом по полу, за ним последовало звенящее ожерелье крошечных осколков, и вот что-то… нет, кто-то большой и тяжелый с приглушенным «ух!» плюхнулся на упавший снег.
Когда Локи рухнул на подол ледника, уставший и истекающий кровью, он знал, что совершил множество серьезных — а может, и фатальных — просчетов.
Какой дурак сунет голову в волчью пасть из чистого любопытства? Какой дурак оставит свою крепость и поднимется в мир без оружия и защиты в погоне за слухами, вместо того чтобы готовиться к осаде? Но любопытство всегда было самой пагубной привычкой Локи, и теперь, похоже, ему придется за него заплатить.
Но ему всегда неприлично везло. По счастливой случайности то самое место, где он упал, скрывало один из просветов, в котором открылись полые залы, расположенные в горе под ним. Сверху нарос снег, но его корка была хрупкой, и человеческого веса было более чем достаточно, чтобы ее проломить.
Так что, едва Локи коснулся земли, перед ним распахнулась щель, обнажив дыру с зазубренными краями, в которую он и провалился, не в силах себя защитить. Он падал сквозь свод гигантской пещеры с висячими ледяными садами, сквозь ломкое филигранное кружево, сплетенное тысячей лет морозов и оттепелей, сквозь ужасающе огромное воздушное пространство и наконец приземлился — более мягко, чем смел надеяться, — на толстую подушку рыхлого снега.
Но даже так удар едва не выбил из Локи дух. Какое-то время он просто лежал там, где упал, оцепенелый, задыхающийся. А когда поднял взгляд и стряхнул ледяные кристаллы с волос, то увидел знакомое лицо, глядящее на него, лицо, столь же безжалостное, сколь прекрасное, лицо, вокруг которого топорщились короткие бледные волосы, точно жабо из морской пены.
В руке женщина держала что-то напоминавшее хлыст из рун: гибкий шнур колючего голубого света, небрежно свернувшийся на запястье. Затем она расплела его с шипением и треском, и он скользнул на землю, хрустя чарами. Ледяная женщина уставилась на упавшего Обманщика, и ее губы, все еще голубоватые, скривились улыбкой, от которой его бросило в дрожь.
Мэдди наблюдала с дальней стороны пещеры. Она видела, как Локи упал, и немедленно узнала его по подписи и цвету волос. Она видела, как ледяная женщина встала и уверенно прошлась по огромному залу, совершенно не обращая внимания на обломки и осколки, дождем сыпавшиеся со свода.
Теперь девочка осторожно, через Беркану, наблюдала за противостоянием, спрятавшись за куском шершавого льда размером со стол и прижавшись пониже к земле.
— Локи, — промурлыкала женщина. — Ужасно выглядишь.
Чары начали медленно раскручиваться, точно сонная змея.
Локи не без труда поднял голову.
— Стараюсь угодить.
Он заставил себя встать на колени, не сводя бдительного взгляда с рунного хлыста.
— О, не стоит беспокоиться.
— Мне не трудно, — заверил Локи.
— Вообще-то я немного о другом, — произнесла женщина, пригвоздив его к полу сапогом. — На самом деле я имела в виду, что больше не хочу беспокоиться из-за тебя.
62 
