– Но, господин Циллер, ваша аудитория!
– Она предпочтет меня увидеть вернувшимся на Чел, повешенным, колесованным и сожженным.
– Мой дорогой Циллер, я вас понимаю, вы всегда говорите чудовищно преувеличивая, но даже, если признать, что все это правда, то я скажу вам на это вот что: здесь, на Мэйсаке, тоже есть миллионы людей, которые готовы за вас отдать свои жизни. И я отвечаю за свои слова. Многие из них будут сегодня на концерте, остальные, которым не повезло, смогут наблюдать и слушать.
Они терпеливо ждали все эти годы, надеясь, что в один прекрасный день вы все же вдохновитесь закончить свой долгий труд. И теперь, когда все это свершилось… Они все отчаянно хотят быть в зале, услышать вашу музыку собственными ушами и увидеть вас собственными глазами! Они умоляют вас встать за дирижерский пульт сегодня вечером!
– Меня могут умолять, о чем вздумается и сколько угодно, но они все же будут разочарованы. Я не намерен идти на концерт, если там собирается быть этот кусок говна.
– Но ведь вы не встретитесь! Мы не дадим вам встретиться!
Циллер внезапно и зло ткнулся своим крупным черным носом прямо во вспыхнувшее розовым керамическое лицо И. X. Терсоно. Тот от неожиданности отскочил.
– Я вам не верю.
– Как? Только потому, что я сотрудник Посольства? Но это смешно!
– Да вы с Кэйбом просто сговорились!
– Да помилуйте, у меня нет никакого желания сводить вас с этим майором!
– Зато вы будет рады, если я сам с ним встречусь, а?
– Ну… – аура дрона вспыхнула всеми цветам радуги, что явно говорило о смущении.
– Так или не так!?
– Ну, конечно… так! – Завертелся дрон, выказывая одновременно и гнев, и полнейшее замешательство.
– Ха-ха! Вот вы и раскололись!
– Разумеется, я буду рад вашей встрече, это вообще абсурд, что вы еще до сих пор не встретились, но мне только хотелось, чтобы все произошло естественным образом, не противореча вашим желаниям!
– Ш-ш-ш! Сюда кто-то идет!
– Но…
– Ш-ш-ш!
Лес Пфесайн неподалеку от Астранхуана славился своей охотой.
Вчера Циллер прибыл туда из Акьюма поздно вечером, остановился в веселом охотничьем домике, спал долго, поздно проснулся, нашел проводника и отправился охотиться на прыгающих джанмандресилов Кюсселя. И теперь ему показалось, что он слышит приближение одного из них, приближение вожделенной добычи, которая подходит к густым зарослям кустарника как раз под высоким деревом, где он прятался.
Циллер поглядел на гида, упрямое чучело в старинном камуфляже, повизгивающее метрах в пяти внизу. Тот кивнул и указал в направлении шума. Циллер спустился на ветку ниже и прищурился, пытаясь увидеть животное.
– Прошу вас, Циллер, – снова, но как-то странно зазвучал в ухе голос Терсоно.
Челгрианец вдруг резко обернулся и впился глазами в дрона, потом приложил палец к губам и покачал головой. Дрон стал густо-кремовым от замешательства.
– Я ведь разговариваю с вами с помощью прямой вибрации мембраны, – пояснил он обидчиво. – Никакое животное этого не услышит…
– Зато это мешаете мне сосредоточиться! – прошипел, стиснув зубы, Циллер. – Можешь ты, наконец, заткнуться, урод!?
Аура дрона на мгновение вспыхнула негодованием, быстро сменившимся серым разочарованием с пурпурными пятнами противоречия. Потом цвет быстро перешел в желто-зеленый, показывающий прощение и дружбу, сопровождаемый красными полосами, говорившими о том, что резкость принята как шутка.
– И прекратите эту долбаную радугу! – совсем взбесился Циллер. – Вы меня отвлекаете! А животное, если вас и не слышит, так уж точно видит!
И Циллер полностью переключился на что-то большое и пятнисто-синее, проходящее под ветвями. Голова у животного оказалась размером с тело самого охотника, а спина такая широкая, что на нее влезли бы с десяток челгрианцев.
– О, Боже! – прошептал Циллер. – Каков экземпляр! Он глянул снова на проводника, и тот яростно закивал головою.
Циллер сглотнул слюну и прыгнул. Падать было всего метра два, он приземлился на все пять конечностей прямо на шею животному и мгновенно обвил ее ногами, одной рукой схватился за огромные веерообразные уши, а другой за темно-коричневый нарост на голове. Зверь так и не успел опомниться. Тут же подплыл и Терсоно. Только сейчас джанмандресил Кюсселя догадался, что нечто сидит у него на шее, и издал пронзительный рев. Он стал изо всех сил мотать головой и телом и бросился в чащу.