Последние отзывы

  102  

– Они не знают твоего брода, – заметил Иоав, обращаясь к Давиду.

И действительно, они перешли там, где вода доходила им до пояса, а то и по горло, и выбрались на другой берег, промокшие и замерзшие. Там они вымылись у ног царя. Среди них были Схимей Бенжаминит, человек из родни Саула, который оскорбил Давида: он присоединился к Авессалому и теперь приехал публично покаяться. Его оскорбления еще звучали в ушах Давида:

– Убирайся, проходимец! Убирайся! Кровожадный проходимец! Господь отмстит тебе за трон, который ты украл у Саула, и теперь он отдаст твой трон Авессалому, вот как воздадутся тебе твои преступления!

Да, это был тот же самый человек, который теперь, как мешок с плохо отжатым бельем, бросился в ноги к Давиду.

– Я прошу моего владыку забыть ту подлость, которую совершил твой слуга, когда мой царь покидал Иерусалим! Я публично признаюсь в бесчестье, и я первый сегодня из всего дома Саула, приехавший воздать дань твоему величию!

Это был прекрасный образец гнусности и лицемерия. Давид превозмог приступ тошноты.

– Ох! Избавиться от этого подлеца…

– Не осудить ли этого Схимея на смерть? – подсказал Абисхай. – Не этот ли человек проклинал помазанника божьего?

– По какому праву мои племянники вмешиваются в мои дела? – обрезал его Давид. – Если необходимо казнить Схимея, то нужно было предать мечу половину населения Иерусалима, не говоря уже о других городах.

Дрожа от ужаса и холода, под недоброжелательными взглядами Абисхая и Иоава Схимей слушал эти речи, продолжая обливаться потом.

– Твоя жизнь сохранена, – сказал ему Давид. – Теперь уходи.

И тот снова побежал в воду, чтобы перебраться на другой берег и удрать на осле.

Потом подошел несчастный Мемфивосфей, сын Ионафана, которого перенесли через реку, словно тюк. Он стоял босой, со всклоченной бородой, грязный… Ошибка природы! И это сын его прекрасного Ионафана! Давид вздохнул, видя, как он бросается к его ногам. Прощение было получено.

– Почему ты не последовал за мной в изгнание? – спросил у него Давид, помогая ему встать.

– Я хотел последовать за тобой. Я уже оседлал двух ослов и нагрузил их провизией в дорогу, но мой слуга Сива сказал мне, что я не прав, следуя за тобой, потому что ты неправильно поступил с Авессаломом. Он отговорил меня идти за тобой и ушел с двумя ослами. Я услышал о твоем возвращении, и я счастлив видеть тебя, – добавил. Казалось, он искренне раскаивался! – Вся семья моего отца заслужила судьбу, которую ты ей оставил. А теперь делай со мной, что хочешь, я повинуюсь тебе.

А Сива стоял там же, на берегу, и с беспокойством следил своими косыми глазами за разговором Давида и сына Ионафана. Давид обнял Мемфивосфея и положил руку ему на плечо.

– Я ему обещал твое добро. Я не могу у него забрать все. Он тебе вернет половину.

– Неважно, ты вернулся, это значит, все хорошо, – сказал калека.

«Ах, как мучителен час сведения счетов! – сказал сам себе Давид. – Обманутые жертвы, обманщики обманутых, и все тянут вереницу своих преступлений!»

– Тебе нужно переходить, – напомнил Иоав.

В холодной воде реки стояли два или три десятка обнаженных мужчин, образуя цепь, чтобы передать тюки из рук в руки до другого берега. Но это было ничто в сравнении с толпой, собравшейся на двух берегах: можно было подумать, что половина Израиля собралась в Галгале! Давид готовился переходить, когда он заметил Барцилая, который с трудом и быстро шел к нему.

– Мой царь, – вскричал Барцилай, – ты хочешь зайти без моего благословения?

Барцилай, старый друг Барцилай, направивший Давиду продовольствие и вещи первой необходимости, а также соединивший людей от его имени! Барцилай, тот самый Барцилай, который выступил против первого союза с семьей Саула, чтобы поддержать Давида! Давид протянул к нему руки, и они обнялись.

– Пойдем со мной в Иерусалим, – сказал Давид. – Там ты ни в чем не будешь испытывать нужды!

– Я старый человек теперь, – ответил Барцилай, кладя исхудавшую руку на руку Давида. – Я больше не • пью, я больше не ем, я больше не слушаю людей. Я могу служить тебе лишь малое время и буду бременем для тебя. Позволь мне умереть в моем доме, у могилы моего отца и моей матери. Но так как ты должен возвратиться, вот мой сын Кимхам. Бери его, он будет служить тебе дольше.

И он подтолкнул к царю молодого человека гордой осанки, который наклонился, чтобы поцеловать руку, протянутую ему Давидом.

  102