23 
– «Гамлета»? – Каролина произнесла это слово так, точно впервые его услышала. – Пьесу я не читала. А постановку в последний раз смотрела еще тогда, когда в школе училась.
Пока она говорила, в галерее позади них зажглось еще несколько ламп, внезапно осветивших балкон сквозь стеклянные двери и разделивших его на части длинными густыми тенями.
– Это не там появляется призрак?
Мэри кивнула. Она вслушивалась в шаги, которые звучали в галерее и, приблизившись к двери, внезапно стихли. Оборачиваться она не стала. Каролина наблюдала за ней.
– И еще в монастырь кого-то упрятали? Мэри покачала головой. Шаги послышались вновь и сразу затихли. Скрипнул стул, и один за другим послышались металлические звуки, похожие на позвякивание столовых ножей.
– Призрак там есть, – рассеянно сказала она. – И монастырь тоже, но он там не показан.
Каролина силилась встать со стула. Едва она поднялась, как перед ними неслышно, с легким поклоном, возник Роберт. Каролина взяла со стола поднос и бочком протиснулась мимо него. Они не поздоровались, и Роберт не посторонился, чтобы дать ей пройти. Он улыбался Мэри, и оба вслушивались в нестройные звуки шагов, удаляющихся по галерее. Открылась и закрылась дверь, и воцарилась тишина.
Роберт был одет так же, как прошлой ночью, и источал тот же резкий аромат лосьона. Из-за игры света и тени он казался еще более коренастым. Он убрал руки за спину и, сделав пару шагов по направлению к Мэри, вежливо поинтересовался, хорошо ли они с Колином спали. Завязался оживленный разговор. Мэри выразила восхищение квартирой и видом с балкона; Роберт объяснил, что когда-то весь дом принадлежал его деду и что, получив дом в наследство, он разделил его на пять роскошных квартир и теперь живет с ренты. Он показал на кладбищенский остров и сказал, что там, рядом друг с другом, похоронены его дед и отец. Потом Мэри обратила его внимание на свою хлопчатобумажную ночную рубашку, поднялась и сказала, что ей, вероятно, следует одеться. Роберт за руку повел ее в комнату к большому обеденному столу, настаивая на том, чтобы сначала она выпила с ним по бокалу шампанского. На серебряном подносе, вокруг бутылки шампанского, были расставлены четыре высоких бокала на длинных розоватых ножках. И тут из спальни, дверь которой находилась в дальнем конце галереи, вышел Колин и направился к ним.
Стоя у стола, они наблюдали за его приближением.
Колин выглядел совсем другим человеком. Он вымыл голову и побрился. Одежда была почищена и отутюжена. Безукоризненно белая рубашка удостоилась особого внимания и сидела на нем теперь лучше, чем когда-либо прежде. Черные джинсы обтягивали ноги, словно трико. Он шел к ним медленно, со смущенной улыбкой, понимая, что привлек их внимание. Его темные вьющиеся волосы блестели в свете люстр.
– Вы хорошо выглядите, – сказал Роберт, когда Колин был еще в нескольких шагах от них, и искренне добавил: – Похожи на ангела.
Мэри усмехнулась. Их кухни донесся звон посуды. Мэри тихо повторила фразу Роберта, делая ударение на каждом слове:
– Вы… хорошо… выглядите, – и взяла Колина за руку.
Колин засмеялся.
Роберт откупорил бутылку, а когда из узкого горлышка хлынула пена, повернул голову и раздраженно позвал Каролину. Тотчас же открылась одна из белых дверей, Каролина вошла и встала рядом с Робертом, лицом к гостям. Когда все подняли бокалы, она негромко сказала:
– За Колина и Мэри, – быстро большими глотками осушила свой бокал и вновь ушла на кухню.
Мэри попросила разрешения удалиться, а Роберт, как только закрылись двери в обоих концах галереи, снова наполнил бокал Колина и, осторожно обходя мебель, повел его под локоть туда, где можно было беспрепятственно прогуливаться из конца в конец. По-прежнему слегка поддерживая Колина под локоть, Роберт принялся подробно рассказывать историю отцовского и дедовского имущества: этот бесценный прямоугольный стол с уникальной инкрустацией – они остановились перед столом, и Роберт провел рукой по его поверхности – один знаменитый краснодеревщик изготовил для деда в оплату за юридическую помощь, благодаря которой было спасено доброе имя дочери искусного мастера; была установлена связь мрачных картин на стене – коллекцию начал составлять еще дед – с некими прославленными школами живописи, и отец доказал, что некоторые мазки, несомненно, принадлежат кисти одного великого художника, явно придававшего законченный вид полотну ученика. Вот это, мол, – Роберт взял в руки маленькую серую копию известного собора – изготовлено из свинца, добытого в Швейцарии на уникальном руднике. Колину пришлось подержать вещицу двумя руками. Дед Роберта, как узнал Колин, приобрел несколько акций рудника, который был вскоре отработан, но нигде в мире больше не добывали подобного свинца. Фигурка, отлитая из одного из последних кусков, найденных на руднике, была сделана по заказу отца. Они шли дальше, и Роберт по-прежнему слегка поддерживал Колина под локоть, но руку не сжимал. Вот дедовская печать, вот его театральный бинокль – отец им тоже пользовался, – при помощи которого оба становились очевидцами премьер и незабываемых выступлений неких исполнителей, и тут Роберт перечислил несколько опер, сопрано и теноров. Колин кивал и по крайней мере поначалу – подзадоривал его пытливыми вопросами. Но в этом не было необходимости. Роберт вел его к небольшому, украшенному резьбой книжному шкафу красного дерева. В нем хранились любимые романы отца и деда. Все это были первые издания, и на каждой книге стоял экслибрис одного известного букиниста. Знает ли Колин этот магазин? Колин сказал, что слышал о нем. Роберт подвел его к комоду у стены, между двумя окнами. Поставив свой бокал, Роберт подбоченился. Он стоял молча, наклонив голову, как во время молитвы. Колин почтительно остановился в нескольких шагах от него и принялся разглядывать предметы, наводившие на мысль об игре в фанты на детских утренниках.
23 
