Последние отзывы

  148  

– Бедные малыши… – сочувственно проронил Силон, который сам был отцом. – У маленького Катона даже памяти о матери и отце не сохранилось.

– Потешный мальчонка… – криво усмехнулся Друз. – Тощий, как палка, с невероятно длинной шеей и таким клювом вместо носа, какого мне ни разу не доводилось встречать ни у одного парня его возраста. Он напоминает мне ощипанного орленка. И я никак не могу проникнуться к нему симпатией, как ни стараюсь. Ему давно уже не два года, однако он носится по дому, уткнувшись носом в пол, при этом его шея сгибается под тяжестью головы, и орет. Не плачет, а кричит. Он не может ничего говорить нормально, а постоянно трубит. К тому же безжалостно проказничает. Я, конечно, его жалею, но когда он приближается – бегу без оглядки…

– А как насчет этой наушницы, Сервилий?

– О, она очень спокойна, сдержана, послушна. Но не вздумай довериться ей, Квинт Поппедий, что бы ты ни делал… Еще одна представительница этой породы, которая мне не по нраву, – немного печально отозвался Друз.

Силон пристально взглянул на него своими желтоватыми глазами:

– А есть кто-нибудь, кто тебе нравится?

– Мой сын, Друз Нерон. Милый мальчуган. Собственно, он не такой уж и маленький. Ему восемь лет. К сожалению, его умственные способности не столь хороши, сколь характер. Я пытался убедить жену в том, что усыновлять чужого ребенка опрометчиво, но она всей душой так желала этого – и это решило дело. Цепион-младший мне тоже очень нравится, однако я не верю, что он его родной сын. Он – вылитый Катон Салониан, и в детской компании ведет себя так же. Лилла хорошая девочка. Как и Порция. Хотя девочки всегда были для меня загадкой.

– Взбодрись, Марк Ливий! – улыбнулся Силон. – Придет день, когда все они станут взрослыми, и тогда можно будет заслуженно любить или не любить их… Почему бы мне не повидаться с ними? Признаюсь, мне страшно интересно взглянуть на ощипанного орленка и маленькую лазутчицу. Как поучительно: самым любопытным для человека является все несовершенное…

Остаток дня они провели в общественных местах, так что лишь на следующий день Друзу удалось сесть и обсудить с Силоном ситуацию в Италии.

– Я намерен в начале ноября баллотироваться в трибуны от плебса, Квинт Поппедий, – сообщил Друз.

Силон, изменив своей обычной невозмутимости, заморгал глазами:

– И это после того, как ты побыл эдилом?.. Тебе ведь прямая дорога теперь в преторы!

– Я мог бы выдвинуть свою кандидатуру и на должность претора, – спокойно подтвердил тот.

– Так что же? К чему тебе становиться народным трибуном? Уж не думаешь же ты всерьез о том, чтобы дать Италии гражданские права?!

– Именно это я и думаю сделать. Я терпеливо ждал – видят боги, как терпеливо! Если когда-либо должен настать час для подобного шага, то он пришел. Пока закон Лициния Муция еще свеж в памяти людей. И назови мне другого человека в сенате, подходящего возраста, который будучи народным трибуном, обладал такими же достоинством и авторитетом, как я. Я заседал в сенате десять долгих лет и в течение двадцати лет являюсь главой своего рода. Репутация моя безупречна, и единственное, чего я когда-либо страстно желал, – это всеобщее избирательное право для всего населения Италии. В качестве народного эдила я вел большие дела. Состояние мое огромное, у меня масса клиентов, и я пользуюсь известностью и уважением всего Рима. Таким образом, когда вместо поста претора я выставлю свою кандидатуру в трибуны от плебса, все поймут, что у меня есть на то веские причины. Я стяжал себе славу как защитник, а теперь прославился и как оратор. Тем не менее в сенате я безмолвствовал десять лет. Мне еще предстоит возвысить свой голос. В судах одного упоминания моего имени достаточно, чтобы собрать толпу слушателей. Итак, Квинт Поппедий, когда я выдвину свою кандидатуру в трибуны от плебса, все в Риме, от знати до простолюдинов, поймут, что пошел я на это, движимый побуждениями столь же вескими, сколь и достойными.

На протяжении всей тирады Силон в задумчивости надувал щеки, а по завершении ее заметил:

– Это, конечно, станет сенсацией. Однако вряд ли у тебя есть шансы на успех. Гораздо разумнее, на мой взгляд, было бы, раз уж тебе удалось стать претором, через два года баллотироваться в консулы.

– Находясь на посту консула, я ничего не добьюсь, – возразил Друз. – Закон, который я хочу провести в жизнь, должен исходить от народного собрания, и предложить его должен один из трибунов. Попытайся я выдвинуть подобное предложение будучи консулом – на него тут же наложат вето. Тогда как в качестве народного трибуна я смогу руководить принятием решений так, как не дано консулу. И вдобавок у меня будет власть над консулом, даваемая правом вето. Ради этого я готов поступиться консульской должностью… Гай Гракх льстил себя мыслью, что великолепно воспользовался положением трибуна. Но, говорю тебе, Квинт Поппедий: никто не сможет тягаться в этой должности со мной! Мои преимущества – возраст, мудрость, связи и влияние. У меня имеется целая программа изменения законодательства, которая простирается гораздо дальше всеобщего избирательного права для населения Италии. Я намерен реформировать общественные отношения в Риме в целом!

  148