Глава VII

Конечно же, люди не могли сорваться с места и уехать за один день. Переселение таких масс заняло несколько недель, хотя и делалось все по четко продуманному плану, благодаря чему экономилось горючее и предотвращались всякие неувязки. Ни одна страна в мире не управилась бы с этим делом в столь сжатые сроки – кроме Америки. Впрочем, нашлись и недовольные – вроде мэра д'Эсте. Ведь одновременное и окончательное переселение на юг перечеркнуло их надежды на то, что и впредь люди будут кочевать туда-сюда. Следовательно, тем самым был подписан смертный приговор городам Севера и Среднего Запада. Районы Западного побережья – Ванкувер, Сиэтл, Портланд – еще держались: климат там был мягче. Но со временем та же судьба постигнет и их. Северян, которые несмотря на все более жестокие зимы и на массовые отъезды соседей, упорно не желали покидать свои богом забытые города, конечно, не могли выселить насильно. Это ведь не женщины, противившиеся закону, ограничивающему деторождаемость, – тех, заставляли делать аборт или даже стерилизовали за бунтарство. Упрямые горожане просто оставались теперь без всякой поддержки государства, без льгот, к которым привыкли, без надежд на будущее.

– Я не хочу уезжать! – рыдала Мама, когда семья собралась в своем зимнем саду, чтобы обсудить новую правительственную акцию.

– Я тоже не хочу, Мама, – рассудительно ответил доктор Кристиан. – Но мы должны… Ничего не поделаешь. Университет собирается в дорогу: начнет свертываться нынче, закончит в 40-м… Сегодня мне звонила Маргарет Келли и рассказала, что решение принято. Кстати: она беременна.

– Если Чабб переедет – конец и Холломану. И куда же тогда? – спросил Эндрю.

– Да уж не на земли ж, что заселены недавними иммигрантами. Они оккупировали все районы вокруг Чарльстона и крепко держатся за них.

– Еще есть время, чтобы все обдумать, – заметил Джеймс. – Джош, человек всегда приспосабливается к новым условиям, и как только приспособится, обживется – глядишь, снова доволен судьбой. Я все это знаю. А все-таки – больно…

– Почему они вдруг решились на такую меру? – вступила в разговор Мириам.

– Может, мы добились таких успехов на ниве сокращения рождаемости, что численность народонаселения падает быстрее, чем планировалось. А может, мой новый знакомый доктор Чейзен и его умные машины все подсчитали и пришли к выводу, что прежняя практика не принесла ничего, кроме убытков, и пора кончать разбрасывать деньги и средства. Что необычного видите вы во всеобщем переселении? Разве человечество не знает подобных примеров? Пусть хоть один, но знает: вот так же когда-то покинули свою землю жители Центральной Азии. Это было тысячи лет назад – но ведь было! Нет, я не думаю, что решение правительства не подкреплено серьезными выкладками. Мы тоже уедем.

– А наша клиника? – воскликнула Мириом.

Мама опять всхлипнула:

– Не хочу, не хочу! Джош, ну почему нам нельзя остаться? Мы же не бедные, мы сможем выжить!

Он достал из кармана носовой платок и протянул его Джеймсу, тот передал платок Эндрю, и младший склонился над Мамой, чтобы вытереть с ее щек слезы.

– Мама, – с болью в голосе начал Кристиан, – мы до сих пор оставались в Холломане, потому что понимали: мы нужны здесь тем, кто отказался навсегда переехать на юг и покидал город только на зиму. Но сейчас надо уезжать. Надо, потому что теперь так же плохо будет людям там, на новом месте. Во всяком случае, в первые годы. Быть там, где в нас особенно нуждаются – разве не это цель всей нашей работы? И нашей жизни?

  54