— А Клэр?
— Заладила, что не верит, будто ее брат — серийный убийца и что сама она не сделала ничего плохого.
— Если Патси и его команда не найдут следов Клэр в бойне или в туннеле, она выкрутится. Слепая женщина вместе с собакой-поводырем принесла ведро с листьями в заповедник, вывалила их и разровняла граблями? Любой хоть сколько-нибудь компетентный юрист докажет: она думала, что несет корм для оленей на то место, где его обычно разбрасывает братец Чак. Остается лишь надеяться на чистосердечное признание.
— Как же, жди! — фыркнул Сильвестри. — Эта парочка не из тех, кто сознается хоть в чем-нибудь. — Он прикрыл один глаз и устремил взгляд второго на Кармайна. — Думаешь, она и есть второй Призрак?
— Честное слово, не знаю, Джон. Это мы не докажем.
— В общем, судья Дуг ждет их обоих к девяти. Я рассчитывал, что обвинение будет предъявлено в узком кругу, без лишнего шума, но Дуг, как обычно, верен себе. Зрелище будет что надо! На Понсонби — один плащ, и он отказывается надеть хоть что-нибудь. Если мы принудим его и он получит хотя бы крохотный синяк или царапину, поднимется крик о жестокости полиции, так что в суд он поедет в плаще. Хватит с нас и того, что Дэнни слишком туго застегнул наручники. Хитрый ублюдок растер себе запястья до крови.
— Насколько я понимаю, к девяти часам у здания суда соберутся все журналисты Холломена и съемочная группа шестого канала, — вздохнул Кармайн.
— А как же иначе? Для маленького городка это настоящая сенсация.
— Мы можем привезти Клэр отдельно?
— Могли бы, если бы Туэйтс пошел нам навстречу, но он отказался. Желает видеть их вместе. Думаю, из любопытства.
— Нет, хочет составить первое впечатление, чтобы понять, насколько виновна Клэр.
— Ты что-нибудь ел, Кармайн?
— Нет.
— Тогда захватим места в «Мальволио», пока они еще есть.
— А как Эйб и Кори? Уже не благоухают?
— Нет, только дуются. Хотели увидеть тот подвал.
— Сочувствую, но им надо было сначала отмыться. Советую тебе выцарапать из губернатора еще два ордена, Джон. И устроить пышную церемонию награждения.
Здание холломенского суда стояло на Сидар-стрит у Лужайки, неподалеку от окружного управления, но о том, чтобы вести Понсонби пешком, не могло быть и речи. Несколько предприимчивых журналистов и фотографов ждали у выхода из управления, когда вывели Понсонби — в полотенце, наброшенном на голову, в наглухо застегнутом плаще, который скрепили булавкой на уровне колен, чтобы ненароком не распахнулся. Едва ступив с крыльца, Понсонби стал отбиваться от конвойных — не для того, чтобы сбежать, а чтобы сбросить полотенце. И он добился своего — уселся в полицейскую машину с непокрытой головой, в сиянии вспышек: никто из фотографов не стал рисковать, снимая обвиняемого при естественном освещении. Машина уже отъезжала, когда из двери показалась Бидди, ведущая Клэр. Как и ее брат, она не позволила прикрыть ей голову. Конвой обращался с ней демонстративно вежливо, в здание суда ее доставили в служебном автомобиле Сильвестри — большом «линкольне».
Народу вокруг здания суда собралось столько, что движение по Сидар-стрит было полностью парализовано; цепь полицейских, держащихся за руки, едва сдерживала натиск толпы. Почти половину этой толпы составляли чернокожие. Внутри оцепления операторы держали камеры наготове, фотографы щелкали затворами, радиокорреспонденты бормотали в микрофоны, ведущие шестого канала вели репортаж в прямом эфире. В толпу журналистов затесался невысокий худощавый негр в мешковатой куртке. Мало-помалу он пробирался вперед, улыбаясь и бормоча извинения, грея руки под курткой.
Когда Чарлза Понсонби вывели из машины, журналисты кинулись к нему. Волной худощавого негра вынесло вперед. Тонкая черная рука высвободилась из-под куртки и нахлобучила на голову странный головной убор, украшенный полосой белого картона с черной надписью «Мы страдали». Все взгляды обратились на негра, но никто не увидел, что в другой руке Уэсли Леклерк сжимает дешевый карманный пистолет. Он всадил в грудь и живот Понсонби четыре пули, прежде чем копы сумели выхватить у него оружие. Но ответные выстрелы так и не прозвучали: Кармайн прыгнул вперед, заслонил Уэсли и взревел:
— Не стрелять!
Эти события показали по телевидению во всех подробностях: от шапки с листом картона до удивленного выражения на лице Чарлза Понсонби и самоубийственной выходки Кармайна. Мохаммед эль-Неср и его приближенные смотрели репортаж, оцепенев от потрясения. Затем Мохаммед обмяк на стуле и восхищенно вскинул руки.