46 
— Нет, просто самый трагический. Но по-моему, когда он оправится и вернется к работе, те, кто превратил его жизнь в ад, оставят его в покое. Больше никто не будет метить крыс свастиками — отвратительная, мелочная месть! Какими все-таки разрушительными бывают эмоции.
— Само собой. Эмоции встают на пути здравого смысла.
— А это убийство было эмоциональным?
— Холодным, как дальний космос, и горячим, как центр солнца, — ответил Кармайн. — Преступник — бурлящий котел эмоций, хотя он убежден, что умеет владеть ими.
— А вы, значит, не верите, что он ими управляет?
— Нет. Это эмоции управляют им. Потому он и действует так успешно, что внутреннее и внешнее в нем уравновешено. — Он забрал с тарелки Дездемоны остатки пиццы и положил новый кусок. — Возьмите этот, он еще теплый.
Она попробовала и поперхнулась. Кармайн, нахмурившись, протянул ей бутылку коньяка.
— Моя мама предложила бы выпить граппы, но коньяк гораздо лучше. Выпейте, Дездемона. А потом расскажите, кто еще в Хаге пострадал.
Тепло разошлось по ее телу, вслед за ним нахлынуло чудесное чувство облегчения.
— Профессор, — выговорила она. — Все мы считаем, что он на грани нервного срыва. Издает распоряжения, потом забывает про них, отменяет приказы без какой-либо необходимости, смотрит сквозь пальцы на преступления Тамары Вилич… — Она зажала рот ладонью. — Не в буквальном смысле, само собой. За Тамарой числится немало проступков, но скорее нравственного, чем уголовного свойства. Она с кем-то связалась и теперь боится, что правда всплывет на поверхность. Зная ее, думаю, что избранник не просто запретный плод. Она влюблена в него, но он наверняка поставил условие — либо встречи тайные, либо никаких.
— Значит, он либо занимает высокий пост, либо боится жены. Кто еще пострадал, кроме Смита?
Ее глаза наполнились слезами.
— Господи, Кармайн! Да все мы ощущаем это напряжение! И надеемся, что если, не дай Бог, этот… это чудовище снова совершит преступление, оно не будет иметь никакого отношения к Хагу. Моральный дух настолько упал, что страдает наука. Чандра и Сацума поговаривают об отъезде, а ведь Чандра — наша главная надежда. У Юстаса случился еще один очаговый припадок — даже профессору немного полегчало. Такой материал тянет на «нобелевку».
— Очко в пользу Хага, — сухо поддержал Кармайн. Он вдруг переменился в лице, встал на колени перед ее креслом и взял ее за руки. — Вы что-то скрываете. Это касается вас. Рассказывайте.
Она высвободилась.
— Мне-то чего бояться? — спросила она.
— Это видно — вы стали ездить с работы и на работу на машине. Я постоянно езжу мимо Хага и всякий раз замечаю на стоянке ваш «корвет».
— А, вот вы о чем! Просто ходить пешком стало холодно.
— А птичка напела мне совсем другое.
Она поднялась и отошла к окну.
— Да глупость просто. Воображение разыгралось.
— Каким образом? — спросил он, подойдя к ней.
Он излучал тепло; Дездемона и прежде подобное замечала, и, как ни странно, это ее успокаивало.
— Понимаете… — начала она, но осеклась и зачастила, чтобы выплеснуть слова прежде, чем успеет пожалеть о них: — Каждый вечер по дороге домой меня кто-то преследовал.
Кармайн не засмеялся, но и напрягаться не стал.
— Как вы узнали? Вы заметили кого-то?
— Нет, никого. Это-то и пугает. Я услышала, как кто-то шуршит листьями, потом остановилась, и шаги за спиной затихли, но с опозданием на секунду. Оборачиваюсь — никого!
— Жутко, да?
— Очень.
Он вздохнул, обнял ее, подвел к креслу, усадил и налил еще коньяку.
— Вы не из тех, кто паникует понапрасну, и вряд ли у вас разыгралось воображение. Но и на Монстра не похоже. Свою шикарную машину оставьте в гараже: у моей мамы есть старый «мерс», которым она не пользуется, — вот на нем и будете ездить. На него никто не позарится, а ваш преследователь поймет намек.
— Мне неудобно доставлять вам столько хлопот.
— Никакие это не хлопоты. Пойдемте, я провожу вас домой и подожду, пока вы не войдете. Завтра утром «мерс» будет возле вашего дома.
— В Англии, — заговорила Дездемона, подходя вместе с Кармайном к своему «корвету», — «мерсом» называют «мерседес-бенц».
— А здесь — «меркьюри», — сообщил Кармайн, открывая перед ней дверцу. — Вы выпили две порции коньяка, у вас на хвосте лейтенант полиции, так что ведите машину осторожно.
46 
