Особенно,... 
66 
Вот хорьки вонючие. Один, судя по нагло кривящейся физии, дорос до осознания принадлежности себе, и только себе. Второй, постарше, пребывает во власти гормонального взрыва и в поисках достойного приложения прущей из ушей энергии.
— Труди, мне пора. Все будет в порядке, — частит Леннокс.
Юнцы окучивают Тианну. Им не видно, что он на них смотрит.
— Все будет в порядке?! Ничего не будет в порядке, пока ты не прекратишь идиотскую игру в «Полицию Майами»! Кем ты себя возомнил? — От отвращения Труди почти шипит. — Целую ночь шляешься неизвестно где, неизвестно с кем...
— Люди в беду попали. Может, тебе плевать, а я, знаешь ли, не за нашивки работаю, — ревет Леннокс, не сводя глаз с Тианны. Она что, в машину к этим недоноскам сесть собралась? Ну, вы у меня попляшете!
- Давай, Рэй, давай! Опускай меня, издевайся. Ты напыщенный, зазнавшийся кобель, вот ты кто! Я всего лишь хотела отдохнуть и обдумать нашу свадьбу. Прости меня за это, Рэй. — От сарказма, кажется, даже провод дрожит. — Я искренне раскаиваюсь. И в том, что хотела провести отпуск со своим женихом. И в том, что возмутилась, когда мой жених всю ночь куролесил с цервой встречной женщиной, а теперь имеет на хвосте ее ребенка. Наконец, в том, что была такой чудовищной дурой!
Тианна флиртует, ложится на капот, подражая фотомоделям, откидывает волосы. У старшего юнца лицо невозмутимое, ноги подергиваются в беззвучном рэпе. Младший едва челюсть не роняет.
— Слушай, Труди, мне правда...
Труди швыряет телефон ни пол. Спохватывается, хочет возобновить разговор. Набирает номер ресепшена, спрашивает, откуда поступил звонок.
Леннокс в сердцах вешает трубку, почти бежит к заправочным автоматам. Его спешка вызывает у юнцов обоснованные подозрения.
— Тианна, ты представляешь? — В горле пересохло, голос звучит как рык. — «Хартс» выиграли, 2:1. Играли на стадионе «Тайнкасл». Не знаю, на чьем счету голы. Я так и говорил. Говорил или нет? Нет? — произносит он, теперь глядя на юнцов в упор. — Наверно, потому, что не знал, за кого ты болеешь. Ну, и за кого?
— Сэр, мы просто болтали. — Младший моментально превращается в пай-мальчика. Старшего на испуг не возьмешь: он окидывает Леннокса мрачным взглядом, явно рассчитывает на тяжелую артиллерию в лице приближающейся супружеской пары.
Отец семейства — крепкий, мускулистый, в рубашке с короткими рукавами и шортах цвета хаки. Поросль на его лице говорит о не легкой ночи. Его жена в тесном платье, подчеркивающей приличный срок беременности. Руки у нее крупные, мягкие.
— Что здесь происходит? — мрачнее мужчина.
— Сыновей своих спросите, — рявкает Леннокс. Замечает у отца семейства грязь под ногтями. Слышит набат в собственной голове.
— Мы просто болтали, — повторяет пай-мальчик.
— А кто вам право дал?
— Не понимаю, мистер, из-за чего вы шум подняли. — Счастливый отец смотрит на Тианну. — Не вам шуметь, раз вы позволяете дочери так одеваться. Да сколько ей лет? Знаете, что я думаю? А думаю я вот что: уноситека отсюда свою задницу, пока я копов не вызвал. Они такого сукина сына, как вы, мигом в обезьянник отправят.
-Что?
Тианна вспыхивает.
— Они всего лишь... Я хочу сказать, мы всего лишь разговаривали. Он не соврал. — Тианна кивает на младшего мальчика.
Леннокс смотрит сначала на отца семейства, потом на Тианну. В первый раз замечает, что девочка накрашена: тени, тушь, помада. Она выглядит много старше своих лет. Так вот зачем ей в уборную понадобилось. Из ярости, как из мяча, будто воздух выпустили; Леннокс принимает решение отступить.
— Что ж, от разговоров никакого вреда. Пойдем, солнышко, — кивает он Тианне, — а то дядя Чет небось уже заждался.
Супруги провожают их подозрительными взглядами. Леннокс при каждом шаге внутренне содрогается. Они могут заявить в полицию, и тогда мне конец. Какой же я болван. Тут Диринг замешан, а я разбушевался. Леннокс думает об эдинбуржце по имени Кении Ричи[13], который в ожидании смертного приговора провел в тюрьме Огайо двадцать лет, а ведь даже власти штата признавали, что Ричи просто физически не мог совершить преступления, в котором его обвинили. «Здесь — как, впрочем, и везде — судебная система от средневековой недалеко ушла. Нужны деньги и связи; в противном случае не докажешь, что ты не верблюд. У здешней судебной системы свой цвет — зеленый.
Тут правосудие двух видов — правосудие Родни Кинга[14] и правосудие О. Дж. Симпсона[15]».
13
В 1987 году двадцатилетний гражданин Шотландии Кении Ричи был обвинен в умышленном поджоге дома, где находилась двухлетняя девочка, за которой он присматривал в отсутствие родителей, и в неоказании помощи этой девочке. Ребенок погиб в огне. Ричи приговорили к смертной казни на электрическом стуле. Он провел в тюрьме двадцать лет. Адвокатам удалось добиться его освобождения лишь после того, как Ричи частично признал вину: дескать, он действительно не спас ребенка из огня, но дом не поджигал.
14
В 1991 году Родни Кинг, афроамериканец, простой работяга, ранее судимый за воровство, в нетрезвом виде превысил скорость. На требование полиции Лос-Анджелеса остановить машину не отреагировал. При задержании оказал сопротивление, в результате чего был жестоко избит полицейскими. Дело Родни Кинга имело широкий резонанс в среде афроамериканцев и было сочтено притеснением их прав. Избивших Кинга полицейских судили, но оправдали. Сам Кинг после неоднократно попадался на езде в нетрезвом состоянии, превышении скорости, провоцировании ДТП и т.д.
15
Афроамериканец О. Джей Симпсон, известный игрок в американский футбол, актер, очень состоятельный человек, обвинялся в убийстве своей бывшей жены и ее друга, однако в свете недавних на тот момент событий с Родни Кингом был оправдан, несмотря на неоспоримые улики.
66 
