118 
Тайлер с Дэниелом возмутились, но не могли долго спорить с больным человеком. Очень скоро Питер снова впал в забытье, и Эви выпроводила всех из комнаты. Дэниелу надо было успеть на вечерний поезд восточного направления, чтобы расклеить на станциях объявления с портретами Бетси. Таунсенд вызвался ехать на ближайшем поезде в западном направлении. Тайлер, не слишком полагаясь на старательность шерифа, пошел опрашивать жителей городка, оставив Мануэля присматривать за женщинами.
Ночь прошла тревожно. Дженис дежурила у постели Питера. Она слышала, как после полуночи вернулся Тайлер, и решила, что если бы у него были хорошие новости, то он зашел бы рассказать. Мануэль взял одеяло и спал с той стороны двери, со всей серьезностью отнесясь к своей должности охранника и связного. Дженис уговаривала его лечь на кровати, но он отказался. Субботними вечерами в городке было неспокойно.
Она ненадолго задремала и проснулась на рассвете одновременно с Питером.
— Есть новости? — были его первые слова.
— Нет.
Помолчав, Питер спросил:
— Я подвел тебя, да? Я обещал заботиться о тебе, чтобы ты никогда ни о чем больше не волновалась.
— Ты не мог это предвидеть.
Наверное, было бы легче, будь у нее возможность обвинить кого-то в случившемся. Но винить было некого. Дженис давно усвоила, что жизнь порой играет самые странные шутки, и никто не в силах их предугадать.
— Я должен был плюнуть на эту чертову гору и увезти тебя в Огайо.
— Чтобы Стивен еще быстрее нашел нас?
Питер поцеловал ее в затылок. Губы его были сухими и горячими, но Дженис задрожала и от этой сдержанной ласки.
— Очень легко научиться любить такую женщину, как ты, — пробормотал он.
— Женщину, которая вышла замуж ради денег? — недоуменно спросила она.
— Женщину, которая вышла замуж ради любви. Ты же сделала это ради Бетси, правда?
Дженис кивнула. Да, это была правда. Все, что она делала за эти десять лет, — ради Бетси.
— Мы найдем ее, — решительно заявил Питер и встал с постели, прежде чем Дженис успела возразить.
Она стала смотреть, как муж одевается. Его чистые вещи остались в седельных сумках и пропали вместе с конем. Сейчас на Питере была одежда, которую он носил не снимая уже скоро неделю. Все грязное, мятое и безнадежно заношенное, но Питер, казалось, не замечал этого. А ведь Дженис помнила времена, когда он ходил в шелковых рубашках и дорогих сюртуках. Дженис покачала головой. Перед ней стоял совсем другой человек!
Этот человек был небрит, его непослушные темные вихры спадали до плеч. Вряд ли горячка совсем отпустила Питера, но лицо его было не бледным, а темным и обветренным от долгого пребывания на воздухе. Такой мужчина никогда не впишется в интерьер богатого универсального магазина на востоке.
Вот когда Дженис поняла, что любит его. С тяжелым сердцем смотрела она, как Питер надевает кобуру. Да, она любит его, любит безоглядно и безрассудно, а он отправляется на смерть, чтобы найти ее дочь. Питер делает это ради нее, хотя и не любит ее по-настоящему, хотя знает, что Дженис вышла за него из-за денег и лгала ему про Бетси.
Она хотела сказать мужу о своей любви, но тут в дверь постучали:
— Дженис, ты не спишь? Я принесла завтрак.
Эви! Вздохнув, Дженис сбросила ноги с кровати и потянулась за платьем. Питер распахнул дверь и пригласил Эви войти. Окинув его подозрительным взглядом, она прошмыгнула мимо и поставила поднос на стол:
— Ты чертовски плохо выглядишь, Питер Маллони! И если собираешься по примеру Дэниела изображать из себя героя, то нам с Дженис придется привязать тебя ремнями к кровати.
Питер не стал терять времени на ответ: поцеловал Дженис в лоб и вышел.
Эви озабоченно взглянула на Дженис:
— И куда он пошел?
— За Бетси, — ответила она рассеянно.
У Дженис кружилась голова от своего открытия и от недосыпания. Другого объяснения этому она найти не могла.
Питер вернулся через несколько часов, почти силком ведя за собой насмерть перепуганную женщину. Все с надеждой смотрели на них.
— Покажите им рисунок, — приказал он дрожавшей от страха женщине.
Та еще больше перепугалась, увидев обступивших ее взволнованных людей, но послушно достала из кармана мятый листок.
— Она сама дала его мне, — прошептала женщина. — Я ничего плохого не сделала.
Дженис взяла листок. Дрожащими пальцами старательно разгладив складки, она разложила его на столе. Лицо на рисунке нельзя было не узнать. Подпись внизу подтверждала это. Вздохнув, она пробормотала:
118 
