Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
123 
Но как продолжить, углубить знакомство с Роуан, любить ее и обладать ею и одновременно… сделать то, что он должен сделать? А ведь необходимость в этом не отпала: он должен вернуться домой и выяснить, какова его цель.
То, что Роуан родилась на юге, не имело к его задаче никакого отношения. Голову Майкла переполняли образы прошлого, а ощущение предопределения судьбы в их тесной связи между собой было слишком сильным, чтобы допустить, будто источником его послужило случайное напоминание о родном доме из уст доктора Мэйфейр. К тому же вчера на палубе яхты он ничего подобного не обнаружил. Немногочисленные сведения о самой Роуан – да, они там присутствовали. Но даже в их достоверности Майкл не был уверен до конца, ибо, когда Роуан позже рассказывала о себе, у него не возникало четкого ощущения знания тех или иных фактов – лишь явное восхищение этой женщиной. Роуан не сделала никаких научных заключений по поводу его способностей: да, они могут быть физическими, да в конце концов можно найти способ их измерять и посредством какого-нибудь тормозящего препарата поставить их под контроль. Но его дар необъясним с научной точки зрения – скорее он сродни таланту художника или музыканта.
Однако ему пора ехать. Майклу вдруг стало грустно. Мысль о необходимости покинуть Роуан повергала в отчаяние, словно он знал, что оба они обречены.
Ах, если бы она оставалась рядом с ним в течение всех этих ужасных недель! Интересно… А если бы не случилось того жуткого происшествия, если бы они с Роуан познакомились где-нибудь случайно… Как бы то ни было, Роуан стала неотъемлемой частью случившегося, равно как и ее неординарные способности. Кто, кроме нее, мог в одиночестве оказаться на огромной яхте посреди погружающегося во тьму залива? Кто еще сумел бы вытащить его из воды? Да, она действительно человек решительный и необыкновенно одаренный.
В рассказе Роуан о его спасении прозвучала очень интересная фраза: оказывается, в холодной воде человек теряет сознание почти немедленно. Однако сама Роуан, бросившись в холодную воду, сознания не потеряла. Когда Майкл обратил ее внимание на столь явное противоречие, Роуан призналась:
– Я не знаю, как добралась тогда до трапа. Честно, не имею понятия.
– Думаешь, все дело в твоей силе? – спросил Майкл.
Роуан призадумалась, потом ответила:
– И да и нет. Возможно, мне просто повезло.
– Ну, мне-то уж точно повезло, – заключил Майкл, неожиданно для себя обрадовавшись только что произнесенным собственным словам. Он и сам не понимал, почему они доставили ему такое удовольствие.
Возможно, Роуан знала причину, ибо вдруг заметила:
– Мы боимся того, что делает нас непохожими на других.
Майкл не мог не согласиться с таким утверждением.
– Подобными способностями обладает множество людей, – сказала Роуан. – Мы точно не знаем, каковы они, как их оценивать. Мы абсолютно уверены лишь в одном: неординарные способности оказывают влияние на отношения между людьми. Я наблюдаю это в клинике. Некоторые врачи многое предвидят заранее, но не могут объяснить каким образом. Есть такие и среди медсестер. Думаю, существуют и адвокаты, умеющие безошибочно определить, виновен ли их подзащитный и каким будет приговор суда. Но они вряд ли скажут, откуда им это известно.
Вот и получается: сколько бы мы ни познавали себя, сколько бы ни раскладывали по полочкам, какие бы классификации и определения ни изобретали, в нас остается сокрытым великое множество тайн. Возьмем исследования в области генетики. Человек наследует самые разнообразные качества: застенчивость, пристрастие к определенному сорту мыла, к определенным именам… Но что еще? Какие невидимые силы передаются нам от предшествующих поколений? Вот почему мне и не дает покоя то, что я не знаю свою настоящую семью – даже в самых общих чертах. Элли, кажется, приходилась мне четвероюродной сестрой. Что-то заставило ее уехать из родных мест. Впрочем, я не уверена в точном определении степени нашего родства…
Майкл полностью разделял ее точку зрения. Он вкратце рассказал о своем отце, о деде и о том, что унаследовал от них гораздо больше, чем соглашался признать.
– Но человек должен верить в возможность изменить свою наследственность, – добавил он. – Без веры в то, что из одних и тех же фрагментов можно каким-то волшебным образом составить различные узоры, жизнь теряет смысл, ибо в ней не остается места надежде.
– Конечно можно, – согласилась Роуан. – Ты же это сделал, правда? Хочется верить, что и мне это удалось. Не подумай, что я лишилась рассудка, но меня не оставляет уверенность, что нам следует…
123 
