5

Итак, по прошествии многих лет они снова попытались упрятать Дейрдре Мэйфейр в лечебницу. Что ж, теперь, когда мисс Нэнси умерла, а мисс Карл слабеет с каждым днем, иного выхода не было. По крайней мере, так об этом говорили. Тринадцатого августа санитары приехали за Дейрдре, но она вдруг впала в такое буйство, что ее оставили в покое. Однако ее состояние ухудшалось, причем столь быстро, что это явно бросалось в глаза.

Когда Джерри Лониган рассказал обо всем своей жене Рите, та заплакала.

Тринадцать лет прошло с тех пор, как Дейрдре вернулась из лечебницы домой, превратившись в лишенную рассудка развалину, не способную даже назвать свое имя. Но Рита как будто не замечала столь страшных перемен – она не могла забыть прежнюю Дейрдре.

Обеим было по шестнадцать, когда их отправили в закрытую школу при монастыре Святой Розы де Лима. Старое и мрачное кирпичное здание стояло на окраине Французского квартала. Рита попала сюда за «скверное поведение»: ее застукали на речном теплоходе «Президент», где вместе с парнями они пили и развлекались на полную катушку. Отец заявил, что в школе Святой Розы ей вправят мозги. Там в девять вечера все девочки уже в своих кроватях, а спят они в одной спальне, на последнем, мансардном, этаже. Перспектива оказаться в такой тюрьме привела Риту в ужас, и она ревела навзрыд.

Дейрдре к тому времени успела прожить в школе достаточно долго и словно не обращала внимания на царившую в ее стенах угрюмую и суровую атмосферу. Но стоило Рите заплакать, она молча брала ее за руку и терпеливо выслушивала все жалобы подруги.

Из развлечений здесь был старенький телевизор с круглым шестидюймовым экраном (скажи кому теперь – не поверят), и девочки вместе смотрели «Отцу лучше знать». На полу возле окна стоял такой же древний хрипящий приемник. К проигрывателю было не подступиться: им безраздельно владели ученицы латиноамериканского происхождения, которые целыми днями крутили свою мерзкую «Кукарачу» и без устали плясали под нее.

– Не злись на них, – сказала Рите Дейрдре.

Под вечер они отправлялись на игровую площадку и проводили время на качелях под ореховыми деревьями. Конечно, не ахти какое развлечение для шестнадцатилетней девушки, но Рите оно нравилось, потому что рядом была Дейрдре.

В такие минуты Дейрдре часто пела старинные ирландские и шотландские баллады – именно так она их называла. Все песни почему-то были очень печальными, и при звуках высокого, чистого и нежного голоса – настоящего сопрано – по спине Риты пробегал холодок. Дейрдре любила оставаться во дворе до самого заката, когда небо окрашивалось в «чистый сиреневый цвет», а в листве звенели цикады. Это время Дейрдре называла сумерками.

Рита встречала подобное слово в книгах, но никогда не слышала, чтобы кто-нибудь его произносил. Сумерки…

Дейрдре брала Риту за руку, и они бродили вдоль кирпичной стены, под деревьями, на которых зрели орехи пекан. Девочкам то и дело приходилось буквально нырять под низко растущие ветви, а в некоторых местах завеса листвы была столь густой, что полностью скрывала подруг от любопытных глаз. Кому-то эти воспоминания, возможно, покажутся бредом сумасшедшего, но для Риты то было странное и прекрасное время… Она стояла вместе с Дейрдре в полумраке, деревья качались на легком ветру, и с них дождем сыпались маленькие листочки…

В те дни Дейрдре походила на девочку из какой-нибудь старой книжки с картинками: волосы, перехваченные фиолетовой лентой, черные завитки локонов, рассыпавшиеся по спине… Будь у нее желание, Дейрдре могла бы выглядеть просто потрясающе – тем более с такой-то фигурой! К тому же в шкафу у нее было полно новой одежды. Но Дейрдре к ней не притрагивалась. Справедливости ради надо сказать, что в присутствии подруги Рита даже не думала о таких вещах – все это казалось несущественным. А какие мягкие волосы были у Дейрдре! Рите лишь однажды довелось дотронуться до них… На редкость мягкие…

  86