Последние отзывы

  91  

Она взглянула на носовую камеру, но та смотрела в другую сторону. Панель управления была в том же положении, в котором она ее оставила, на мостике никто не догадался выключить насосы. Позевывая и потягиваясь, она осмотрела пульт. Нет, ничего хуже этого она сделать не могла; она сделала все, что в ее силах. Проверила зажигалку, но та не работала — никакого шипения газа, и даже щелчки казались усталыми — и положила ее обратно в нагрудный карман.

Она посмотрела на небо. Слишком много тумана и слишком низкие облака, чтобы определить, какая сегодня будет погода. Может быть, день будет пасмурный, а может, и ясный, заранее не скажешь. Она вспомнила, что слышала прогноз погоды по радио как раз накануне.

Вчера! А кажется, как будто прошла неделя, целый год, вечность.

Как бы там ни было, но вспомнить прогноз она так и не смогла. Поживем — увидим. Ее опять передернуло от озноба. Какие же дураки микробы! Возможно, ей осталось жить несколько часов, и нате вам — простуда! Какой же в этом смысл?

Она опять потянулась, раскинула руки, приложив кулаки к плечам, затем дотянулась руками до основания шеи, энергично почесалась.

Ну вы и сволочи, подумала она; я помню Санаэ, я помню Филиппа, но последнее, что я заберу с собой, будет память о вас; грязные лапы, победное глумление в порядке очередности, ее попытки угадать, какого испуга, каких криков они хотят от нее добиться, и стараться, чтобы они звучали естественно — не слишком истерично, но и не слишком спокойно; заключительный аккорд оказался фальшивым, тогда как она за всю свою жизнь никогда не сфальшивила, гордилась этим, считала делом чести, а они все это изгадили; заключительный акт, который бросил тень на весь пройденный путь, от самого… от… черт, это ужасно, этот бедный швед; она забыла его имя; Вернер? Бенни? Она всегда думала, что имя первого невозможно забыть…

Санаэ был энергичным и неистовым, он бурей обрушивался на нее, подхватывал ее и окружал, он весь состоял из жестов и шума; во время этого взрослого действа он оставался таким ребенком, таким поглощенным собой, смущенным и смущающим, почти забавным.

Филипп погружался, едва касаясь, скользя, как рыбка в воде, ныряя и кружа так нежно все ближе, самозабвенно погруженный в свою стихию; спокойно, почти печально, сосредоточенный на полной самоотдаче.

Но если перед ней предстанет вся ее жизнь, то заканчивается она групповым изнасилованием, и вместо аплодисментов — треск ломающихся костей, и брызги крови — финальным росчерком, подтверждающим, что она отомстила. Ну что же, в море случаются вещи и пострашней, подумала она и расхохоталась, но сразу же оборвала громкий смех.

Она была довольна и почти что счастлива, чувствовала себя печально-умиротворенной, словно пришла наконец к согласию с собой, вспоминая свои сны и озеро, полное крови.

До сих пор она всегда справлялась, переживет и это — одолеет и сны. Сон это сон, сны отражают то, что случилось в действительности, сон — это следствие событий. Она выбросила из головы последние сны, как выбрасывала те, что видела постоянно. Но последние рассказывали об озере крови, и она подумала, что коричневая скользкая нефть, огромная плоская и вязкая бляха, которую она выпустила в воду, это и есть своего рода кровь. Кровь планеты, кровь человеческого мира. Нефть своей кровью смазывает мировую машину; нефтяная кровушка служит источником энергии, который обеспечивает функционирование государств и систем. Нефтяная струя бьет фонтаном, и ее выкачивают из недр, ее засасывают в трубы и перегоняют куда нужно. Это почвенный вестник прогресса; рафинированный урок, извлеченный из опыта собственного развития.

И вот она, как пиявка, пустила им кровушку. Она претворила в жизнь свой сон.

К такому могуществу она не стремилась.

Хисако села, грузно опустившись на пятки, не сводя глаз с коричневого горизонта нефти. Ну что же, подумала она, теперь уже слишком поздно. Взглянула на небо. Сквозь рев работающих насосов она слышала крики боевиков, затем снова встала и выглянула между переплетением труб, наблюдая за надстройкой.

За стеклами мостика можно было заметить какое-то движение.

Внезапно слева послышались щелчки и звуки зуммера, и она как ошпаренная отскочила от пульта управления; сердце бешено заколотилось, в глазах потемнело от страха в ожидании выстрелов.

Рядом никого. В пульте что-то еще раз щелкнуло, и насосы замолкли; палуба успокоилась. У нее было искушение снова включить насосы и посмотреть, чья возьмет в этой игре. Но тогда они могут догадаться, что она здесь. Она не стала трогать пульт и продолжила наблюдение через прямоугольную прореху в сплетении труб.

  91