... 
83 
Интересно, что мистер Шульц знал о предательстве все, кроме того, как оно творилось в той радостно-плотоядной атмосфере, в которой жил каждый из нас, иначе зачем бы его Аббадаббе было подсказывать мне номер лошади? Мистеру Шульцу не хватало воображения, ум у него был обычный; Дрю права, он посредственность. Но как бы то ни было, на мне теперь лежала невообразимая ответственность, я должен все организовать, заставить людей действовать по моему разумению, хотя способов влияния на них у меня не было никаких. Обдумывая свое положение, я вспомнил, что в кино влиятельные люди имели помощников и секретарей. Карточка, лежавшая прямо перед моим носом, предлагала список услуг отеля «Грэнд юнион», включающих массажиста, парикмахера, цветочника, представителя «Вестерн юнион» и много чего еще другого. Весь отель был в моем распоряжении. Успокоившись, я снял трубку телефона и самым своим низким и тихим голосом, чуть гнусавя на манер друзей Дрю Престон, сообщил телефонистке отеля, что хочу связаться с мистером Харви Престоном из «Савой-Плаза» в Нью-Йорке, а если он там не живет, то выяснить его новый номер телефона, возможно, в Ньюпорте. Когда я повесил трубку, у меня, непревзойденного жонглера, дрожали руки. Рассудив, что Харви найдут не сразу, а если найдут, то непременно в постели с компаньоном по его вкусу, я позвонил в отдел обслуживания, где мой заказ выслушали с почтением; я заказал сладкую дыню, кукурузные хлопья со сметаной, яичницу с ветчиной, колбасу, тосты, повидло, пирожки с мясом, молоко, кофе — больше в меню ничего не было. В ожидании завтрака я сел в кресло у открытых окон и сунул пистолет под подушку. Мне казалось очень важным сидеть не шевелясь, будто в очень горячей ванне. Машину, конечно, поведет Микки, а с ним, скорее всего, будет Ирвинг, ведь любое дело в Саратоге потребует точности, а возможно, и терпения, тут важнее сосредоточенное умение, а не дикая ярость. Мне они оба нравились. Тихие мужчины, которые никому не желали зла. Они не любили жаловаться. Даже внутренне противясь, задание они все равно выполнят.
Я обдумывал, что скажу элегантному Харви. Я очень надеялся, что его отыщут по телефону. Сказать ведь можно и правду. Он, конечно, выслушает меня, хотя безопасность жены, похоже, все это лето его мало занимала; наверняка неоплаченные счета и погашенные банковские чеки лились на него потоком. Я буду говорить сугубо по-деловому. В тот момент у меня никакого личного интереса к миссис Престон не было, и уж заведомо я не испытывал ничего, что бы окрасило мой голос любовью или виной. Да и вообще перед Харви я вины чувствовать не мог. Но, помимо этого, я, кажется, потерял в тот момент всякую способность к сексуальному влечению, ужас убивает его, я не только не помнил, как ласкал Дрю, но теперь и вообразить этого не смел. Она меня не интересовала. В дверь постучали, в номер въехал мой завтрак, тележку под белой скатертью превратили в обеденный стол. Все блюда были сервированы на массивном серебре. Дыня лежала в ведерке со льдом. Предыдущим вечером я узнал от Дрю, что платить большие чаевые не принято, и отослал официанта надменным жестом. Я сидел, чувствуя, как мне в зад упирается дуло пистолета, и смотрел на этот грандиозный завтрак так, словно на моей тарелке лежали все яства Батгейт авеню. Я скучал по матери. Где мой черно-белый клубный пиджак «Шэдоуз»? Как хорошо воровать продукты с тележек, слоняться около пивных складов и ждать появления великого Немца Шульца.
В полдень, уложив вещи в сумку и оставив ее внизу у портье, я выяснил, где находится ипподром, и отправился туда пешком. До него было около мили пути по широкому бульвару, застроенному темными трехэтажными зданиями, каждое из которых имело большое крыльцо, здания стояли впритык друг к другу. В передних двориках висели объявления ПАРКУЙТЕСЬ ЗДЕСЬ, обитатели домов стояли на обочине и взмахом руки зазывали проходящие машины к себе. В Саратоге каждый пытался заработать, даже владельцы таких больших островерхих домов. Большинство водителей направлялось к стоянке ипподрома, на перекрестках полицейские в рубашках с короткими рукавами жестами подгоняли машины. Никто, казалось, не спешил, черные автомобили двигались с респектабельной медлительностью, никто не сигналил и не пытался обогнать друг друга, такой чопорной автомобильной кавалькады мне еще видеть не приходилось. Я высматривал «паккард», хотя и знал, что его здесь быть не может. Если они выехали рано утром, то даже с Микки за рулем раньше чем к трем часам дня им все равно сюда не добраться. Неожиданно, будто башня замка с вымпелом, среди деревьев появилась зеленая крыша трибун, и вот я на ипподроме; множество людей в панамах и под зонтами придают дню праздничность; они идут через ворота, в руках у них бинокли, мужчины набрасываются на программки, ипподром поменьше стадиона «Янки», но все равно значителен; в этом деревянном строении, выкрашенном в белые и зеленые цвета, было что-то от старого заслуженного парка с клумбами вдоль дороги. Я встал в очередь за билетами, но выяснилось, что мне, несовершеннолетнему, без взрослых билет не продадут, парню, который сообщил мне об этом, я хотел сунуть в рожу дуло пистолета, но сдержался и попросил пожилую чету купить для меня билет и провести меня на ипподром, что они любезно и сделали, как это унизительно для близкого сообщника одного из самых жестоких гангстеров страны.
83 
