135 
— Я быстро краснею на солнце и поэтому всегда стараюсь закрывать лицо шляпкой и зонтиком. Правда, мне нечасто приходится находиться на открытом воздухе.
Он вновь обернулся к окну.
— Я терпеть не мог возиться на земле и со скотиной. Отец говорил, что мой дед был в этом смысле такой же, как и я. И умер он жалкой смертью в салуне. Все последнее время, после того как лишился фермы, дед убивал время тем, что рисовал «глупые картины».
В комнате воцарилась тишина. Не зная, как расшевелить его, Эви проговорила:
— Кармен сказала нам, что вы известный художник. Пейтон криво усмехнулся:
— Однажды я продал портрет за две тысячи долларов. В те времена деньги у меня водились, я много зарабатывал. Не знаю, можно ли это называть известностью. В любом случае слава, как и деньги, вещь мимолетная. У меня ухудшается зрение и начинает дрожать рука. Я уже не смогу сделать то, что делаете вы. — Он кивнул на мольберт. — Но мог бы, пожалуй, дать вам несколько уроков. Хотя, сдается мне, у вас и без того вполне профессиональная подготовка.
— В Сент-Луисе примерно с год жил художник из Парижа. Воспитательница настояла на том, чтобы я брала у него уроки. Как-то он заметил, что мои работы слишком женственны, в них не видно силы. Тогда я сказала ему: разве стоит ожидать от женщины, чтобы она рисовала, как мужчина? Мы сильно поругались, но я все равно старалась перенять у него все, что он умел. Пейтон усмехнулся, вновь повернулся к ней и сложил руки на груди.
— Узнаю Луизу. Однажды в ответ на упреки отца она сказала ему, что не мужчина и не хочет им быть, а если он требует, чтобы она думала, как мужчина, то пусть сначала вложит в нее мужские мозги. Видите ли, во всем, к чему бы она ни прикладывала руку, ощущалось явное женское начало. И получалось у нее все гораздо лучше, чем у мужчин.
Эви улыбнулась. Ее мама так говорила… Слова Пейтона прозвучали дивной музыкой для ее ушей. Мама — существо из запредельного мира, куда Эви не могла добраться даже с помощью своего богатого воображения. А этот человек знал ее лично.
Она выжидающе смотрела на него, но он молчал. Тогда она сказала:
— Ничего удивительного, что у нас с матерью много общего.
Улыбка исчезла с его лица.
— Не дай Бог. Лучше расскажите о своей воспитательнице. Как вам стало известно, что ваши родители из этих мест? Ведь вы выросли в Сент-Луисе?
Эви рассказала о том, что произошло после смерти воспитательницы, как она узнала об адвокате Хэйле из Минерал-Спрингса. Слушая ее, Пейтон кивал и прямо на глазах становился все более печальным и расстроенным.
— В Луизе было очень много от ее отца. Она считала, что деньги способны решить любую проблему. Впрочем, очень возможно, что так и есть; кто я такой, чтобы судить об этом? Но если бы она написала мне, рассказала обо всем… Тогда я приехал бы и нашел вас. Может, именно поэтому она и не написала. Луиза хотела, чтобы вы выросли леди, а не дочерью бродячего и нищего художника.
Эви во все глаза смотрела на этого бородатого незнакомца, который, в сущности, признавался сейчас в том, что он ее отец, и боролась со слезами. Его откровения пугали. Эви не готова была справиться с обрушившимся на нее сразу таким потоком информации. Что ему от нее нужно? Он что, думает, что она сейчас с рыданиями бросится ему на шею и в порыве великодушия простит за то, что он ни разу не вспомнил о ней на протяжении двадцати лет? Или ему больше интересны деньги матери? Боже мой, ну кто ее тянул за язык?! Зачем нужно было сразу все рассказывать про себя? И сколько пройдет времени, прежде чем об этом узнает весь город?
«Тогда все узнают, кто я на самом деле. Незаконнорожденный ребенок, от которого отказались родители. Какой ужас!..»
Она опустила глаза и уставилась на свои руки.
— Почему вы не женились на ней? — спросила она, с трудом справившись с дрожью в голосе.
— Я хотел, но на что я мог рассчитывать, не имея средств? Луиза говорила, что ей все равно, что она меня любит и всегда хотела быть со мной. Но когда я решил поехать в Калифорнию на заработки, она прислушалась к словам своего отца, а не к зову сердца. Хотя говорила перед моим отъездом, что дождется… — Он проговорил это, тупо уставившись в дальнюю стену, но вдруг вновь повернул голову к Эви: — Когда вы родились?
— 10 сентября 1850 года, — тут же ответила она.
В глазах его на мгновение сверкнул теплый свет.
— Прощальный дар… Я отправился в Калифорнию в конце января, после знаменитой золотой лихорадки сорок девятого года. Наслушался много всяких басен про золото, но не тешил себя иллюзиями, понимая, что хороший старатель из меня вряд ли выйдет. Надеялся в случае чего найти какой-нибудь другой способ заработать себе на жизнь. Но я был уверен, что Луиза поедет со мной, поэтому не особенно берегся… Вы замужняя женщина, но, может быть, вам неловко такое слышать?
135 
