Особенно,... 
56 
Ее уволят из школы сразу же, как только попечительскому совету станет известно о беременности. И тогда у нее останется только один способ прокормить себя и Дэниела. Да, это грязно и гнусно, но… Свинцовый комок подкатил к горлу. Ей было противно, когда с ней это делал Тайлер, и она не могла представить, как сможет позволить другим мужчинам прикасаться к себе по ночам…
Но, оглянувшись на спящего Дэниела, Эви упрямо расправила плечи, преисполнившись новой решимости. Чему быть, того не миновать. У нее не было выбора.
Она уже распорядилась, чтобы ее вещи перенесли в комнату Дэниела: деля один номер на двоих, они немного сэкономят. Еще у нее было красивое платье, которое можно продать. «Я приняла единственно верное решение. Может, даже удастся получить хорошие деньги».
Она аккуратно сложила платье, завернула его в газету и перевязала бечевкой. Главное, чтобы никто не догадался о том, что она вынуждена продавать свою одежду. Хотя в этом маленьком городке все друг друга знали и спрятаться было невозможно. Встречаться со Старр и двумя другими салунными девушками было непросто.
Однажды вечером Эви дождалась, пока Старр зайдет в лавку, а потом поспешила туда же, чтобы «случайно» наткнуться на нее в дверях. Они разговорились, и вскоре Эви уже знала, что Старр не знает грамоты. Нелегко ей было стоять на виду у всего города и разговаривать с падшей женщиной. Но еще труднее было предлагать ей свои услуги учительницы. И Эви никогда не пошла бы на это, если бы не отчаянное положение. Но когда Дэвид Пауэл стал было возражать, Эви так очаровательно улыбнулась и взмахнула своими длинными ресницами, что председатель попечительского совета сдался без боя. Учительница получила разрешение давать уроки салунным девушкам.
Эви невесело усмехнулась. «Мистер Пауэл, очевидно, всерьез считает, что я согласилась делать это для того, чтобы попытаться наставить Старр и ее подружек на путь истинный». На самом деле Старр нужны были элементарные знания для того, чтобы открыть свой бордель.
Надо было, конечно, договориться со Старр о встрече заранее, но Эви не хотела давать себе время на раздумья. Того, что зрело у нее сейчас в животе, она боялась больше всего на свете, но если дать себе время подумать… Нет, думать уже некогда.
Прижимая к груди сверток с платьем, Эви свернула в глухую аллею позади лавки. Она не была трусихой, но платье взяла на тот случай, если вдруг в последний момент не решится заявить об истинной цели своего посещения. Чтобы был какой-то предлог. Внутренний голос подсказывал ей, что если она смалодушничает, то впоследствии горько пожалеет об этом. Она много читала в книгах про женщин, оказавшихся в ее положении, — потом их находили в реках, они смертью искупали свои грехи.
Эви нашла шаткую лестницу, примыкавшую к задней стене салуна, о которой говорила Старр, и стала торопливо подниматься. Снова пошел дождь, но это было ей на руку: в такую погоду меньше шансов встретить кого-нибудь под лестницей на обратном пути.
Боль в животе все не отпускала, накатывая волнами. Поднявшись по лестнице, Эви остановилась перед дверью и постучала. Она старалась не думать о том, что делает и что еще предстоит сделать. И, ожидая, пока на ее стук ответят, только упорно повторяла про себя: «Мне нужно увидеться со Старр».
Дверь открыла самая молоденькая из салунных девушек. Улыбка на ее лице погасла, когда она увидела, что это Эви. Но ворчать не стала и молча провела гостью в гостиную, которую они делили на троих Кровать была покрыта красным бархатом с самодельными золотистыми кисточками и валиками по бокам и походила на диван. Стараясь не думать о том, чем здесь обычно занимаются девушки со своими клиентами, Эви опустилась на краешек.
Через минуту в гостиной показалась Старр, уже одетая для вечернего представления. Эви не сомневалась в том, что ее золотистые локоны не только были подсвечены лимонным соком, но еще и подбиты искусственным шиньоном — своих волос не бывает так много.
Грудь у Старр тоже была огромная, но в отличие от волос полностью своя, о чем свидетельствовал глубокий вырез платья. «И Тайлер прикасается к ней там», — невольно подумала Эви, но тут же торопливо отогнала эту мысль. Она вообще старалась не думать о Тайлере, вычеркнула его из своей жизни: он больше не имел к ней никакого отношения.
— Эви! Что ты здесь делаешь в такое время? Если кто-нибудь из членов попечительского совета видел, как ты шла сюда, представляю, что они устроят!
56 
